Я хорошо помнила, что происходило дальше, и, хотя понимала, что что-то произошло, оставалась спокойной, вернее, замороженной.

Из классов стали спешно выбегать ученики и учителя; все они, привыкшие к учебным пожарным тревогам, не совсем понимали, что происходит. Такие тренировки проводились часто и не были ничем из ряда вон выходящим, однако все слышали странные звуки, похожие на взрывы, и это по-настоящему пугало, правда, далеко не всех – некоторые из детей, преимущественно мальчишки из средних классов все-таки радовались, что урок сорвался. Я отчетливо расслышала, как проходящий мимо меня семиклассник с довольной круглой физиономией орал, как ему круто повезло, ведь его только вызвали к доске!

– Внимание! Пожарная тревога! Пожалуйста, немедленно покиньте здание школы, – вновь оповестил всех механический голос. Сирена не прекращала душераздирающе выть.

– Без одежды, что ли? – возмутилась какая-то сухопарая преподавательница в годах, за которой выстроились перепуганные пятиклашки. – Дети же замерзнут!

– Это не учебная тревога! – проорала ей одна из коллег, пытаясь совладать с восьмым классом, который шумел, орал и толкался.

Мы вчетвером направились к лестнице вместе с бурным потоком учеников, которые, несмотря на замечание голоса не паниковать, как раз это и делали – кто-то кричал, кто-то бежал, кто-то распихивал всех вокруг, пытаясь первым оказаться на лестнице.

– Но как же мой класс? – с каким-то отчаянием проговорила Светлана Викторовна. Лицо у нее было белое. – Мне надо к ним! А они в раздевалке!

– Нам надо на улицу! Там по уставу техники пожарной безопасности и сообщим директору о вашем классе! – рявкнула Диана Вячеславовна. Кажется, она совсем не ожидала, что ее визит в школу, на урок к практикантке, обернется чем-то подобным.

Мы спустились на первый этаж, с лестницы ручейком вливаясь в полноводную реку пытающихся эвакуироваться и выйти через центральный вход. Каждым миллиметром кожи я чувствовала панику, однако пока что не происходило ничего экстраординарного – дети не зря столько раз участвовали в учебных тревогах, а потому вели себя более-менее спокойно.

По иронии судьбы путь к центральному выходу из школы лежал как раз именно возле спортзала, и Светлану Викторовну умудрился узреть физрук – двухметровый плечистый мужчина в спортивном синем костюме и с неизменным свистком на шее. Он казался ужасно растерянным, и в его глазах было куда больше паники, чем в глазах спешащих на улицу детей.

– Не открывают! – заорал он испуганно. – Там что-то произошло! Там взрыв был!

Ему, наверное, тоже надо было уходить из школы, но оставить 11-й «Г», засевший в раздевалке, он не мог. Белая как снег Светлана Викторовна рванула к нему (благо толпа не была плотной, а шли мы почти у стеночки), вторая учительница заспешила следом, впрочем, как и я, все еще замороженная, а потому спокойно-отстраненная, и за нами балластом прицепилась Диана Вячеславовна, верещавшая, что нам надо на улицу.

– Сначала в раздевалке закрылись, а теперь и в спортзал не попасть, – сообщил мужчина.

– Неужто ни один из входов в спортзал не открыт? – в отчаянии спросила классная руководительница. Физрук отчаянно замотал головой и спешно стал объяснять, что случилось. Дети пошли переодеваться после урока и закрылись. Первым это обнаружил десятый класс, который тоже пришел в раздевалку, дабы облачиться в спортивные костюмы перед уроком. Те сначала решили, что в раздевалке никого нет и она заперта, а потому десятиклассники побежали к физруку за ключом. Тот был уверен, что раздевалка открыта – ведь сам видел, как 11-й «Г» заходил в дверь, ведущую в нее, и никто из ребят обратно не выходил, иначе бы он видел, ибо стоял в самом зале и трепался с коллегой. Сначала физрук решил, что дети прикалываются, и долго орал под дверью, чтобы они открыли, затем к нему присоединились несколько других учителей, в том числе та, которая прибежала в кабинет Светланы Викторовны (она была заместителем директора по воспитательной части), но все их попытки были тщетны – 11-й «Г» не открывал двери и вообще никак не реагировал на стук и крики порядком уже обозлившихся преподавателей.

– А как же оказалось так, что теперь и в спортзал не попасть?! – выкрикнула Светлана Петровна. Я тоже этого не понимала. А физрук только пожал мощными плечами и промямлил, что он еще раз побежал проверить выход с улицы, ведущий прямо в раздевалку, и в это время прозвучали звуки, подозрительно похожие на взрывы. И завыла сирена. Когда он, не понимая, что происходит, вернулся к спортзалу, тот стал таким же недоступным, как раздевалка. Второй преподаватель физкультуры в это время также не присутствовал в спортивном зале – он оперативно выводил десятиклассников на улицу. Открыть двери не получалось, выломать – тоже.

– Как же так?! Как так?! А если с ними что-то случилось? Они, наверное, пострадали… с ними что-то случилось, раз двери заклинило, – прошептала, хватаясь за сердце, Светлана Викторовна. Она выглядела болезненно и стала оседать на пол, однако коллеги успели ее поймать. Я стеклянными глазами смотрела на классную руководительницу 11-го «Г». Никакой злости на Ярослава во мне не осталось – все внутри замерзло и даже, кажется, мысли, и я не совсем понимала, что должна делать и как могу помочь детям. Паника умело разбивает разум, как тяжелый молот – тонкий лед.

– Света, Света, – защебетала вторая учительница, хлопая ее по щекам. – Все будет хорошо, ну что ты! Идем на улицу, тебе там лучше будет! Пожарные и МСЧ сейчас приедут, твоих ребят вытащат и все будет хорошо! Ну что ты стоишь, – набросилась она на физрука, – давай выводить ее. А потом сообщить надо будет пожарным о том, что в спортзале дети остались!

Опять раздался странный звук – как будто где-то в спортзале что-то обрушилось.

Механический голос еще раз настойчиво посоветовал всем покинуть здание школы, и мы вновь влились в толпу школьников, которая уже значительно поредела – многие успели к этому времени выбраться на холодную улицу.

«Настя!» – услышала я вдруг чей-то голос и испуганно обернулась, однако почти сразу поняла, что он прозвучал у меня в голове. По рукам, от запястий к локтям, побежали мурашки. Я вновь посмотрела на оставшуюся позади дверь, ведущую в спортзал, и вдруг увидела, что сбоку есть еще одна дверь, малозаметная и… приоткрытая. Никто в нее не заходил, более того, никто ее не замечал! А я – замечала. Я могла зайти в нее и вывести из спортивного зала школьников.

И вновь меня посетило глубокое чувство дежавю, словно я оказалась в странной сказочной реальности, и логика в ней была чужеродным элементом.

Сердце-озеро еще не совсем замерзло – около берегов была вода, и я нырнула в эту холодную, но живительную воду, разбивая лед изнутри.

Сложно описать то состояние, в котором я находилась, но, наплевав на вопли разума, я внезапно развернулась и бросилась к этой малозаметной двери – Анастасия! Вы куда! – крик Дианы Вячеславовны утонул в общем шуме. Да и стук собственного пульса в висках я слышала гораздо лучше, чем чьи-то слова.

Оттолкнув в спешке несколько человек, я умудрилась едва ли не в мгновение ока оказаться у массивных дверей, ведущих в спортивный зал, и, убедившись, что они так и заперты изнутри, осторожно шагнула ко второй двери, чуть приоткрытой. Из-под нее сочился влажный холод, который невидимыми раскормленными змейками опутывал ноги. Судя по всему, за второй дверью было непроглядно темно, но и это меня не остановило. Я, лишь секунду поколебавшись, коснулась пальцами ручки (волосы мои взметнул непонятно откуда взявшийся ветер) и потянула дверь на себя. Она с трудом, но совершенно беззвучно распахнулась, и я, сделав глубокий вдох, шагнула в спортивный зал, надеясь, что еще могу помочь своим пусть временным, но ученикам.