Поздней осенью, помирившись с США, самым последним притеснителем Латинской Америки, Гарсиа Маркес вернулся в Испанию, которая являлась первым завоевателем Латино-Американского континента. Приближался 1992 г., а вместе с ним и 500-я годовщина так называемого открытия Нового Света. Испанцы, не всегда в полной мере осознававшие, что латиноамериканцы по-прежнему видят в них завоевателей, были неприятно удивлены, когда последние в один голос стали повторять, что они не нуждались в том, чтобы их «открывали», — они, точнее, их праотцы и праматери, индейцы, сами открыли себя за много веков до колонизации, — и что появление испанцев на земле, которую те по ошибке нарекли «Индией» в 1492 г., ни в коей мере не следует расценивать как повод для торжеств. Испанцы поспешили переименовать предстоящее событие в пятисотлетие со дня «встречи двух миров» и предприняли «пожарные» дипломатические усилия по обеспечению участия латиноамериканских стран в праздничных мероприятиях. Гарсиа Маркес был настроен скептически. И все же в глубине души он с нетерпением ждал праздничных торжеств. Его друг Франсуа Миттеран организовал празднование двухсотлетия Великой французской революции; теперь его испанский друг Фелипе Гонсалес имел все полномочия, чтобы устроить торжества по случаю пятисотлетнего юбилея прибытия европейцев в Новый Свет.

Всегда идя в ногу со временем, Гарсиа Маркес работал над литературным проектом, соответствующим данному событию. Начиная с 1960-х гг. и в каком-то смысле даже с середины 1950-х, когда он жил в Европе, писатель вынашивал идеи произведений, которые рассказывали бы о событиях, противоположных тем, что отмечали испанцы, а именно: о прибытии латиноамериканцев в Европу и об их столкновении с чуждой культурой. В каком-то смысле именно об этом он говорил в последнее время — о миграции латиноамериканцев в США, что можно расценивать как символическую обратную колонизацию — ответный удар угнетенных, так сказать. За многие годы он в общих чертах наметил десятки сюжетов и теперь решил выбрать наиболее перспективные из них — те, что прошли его последнюю цензуру, — и составить сборник рассказов, чтобы издать его в 1992 г. Некоторые из этих рассказов появились еще в 1980–1984 гг., когда он только написал хроники, превратившиеся в итоге в киносценарии для цикла «Трудная любовь»; тогда же он написал рассказы, которые могли бы войти в этот новый литературный сборник. Гарсиа Маркес никогда не торопился публиковать свои творения, но и редко упускал такую возможность. Многие его проекты оставались незавершенными на протяжении десятилетий, но в итоге всегда находили выражение в какой-нибудь творческой форме — и зачастую в идеальный момент. Таким образом, он откладывал завершение и публикацию романа «Любовь и другие демоны», работая над созданием рассказов, основанных на европейских впечатлениях.

Гарсиа Маркес съездил в Барселону, где у него теперь были роскошные апартаменты на Пасео-де-Граса, в одном из самых элитных районов города. Квартира находилась в многоэтажном здании, реконструированном известным архитектором Альфонсом Мила. После он отправился в путешествие по Европе, словно для того, чтобы вбить свой колышек на некогда империалистической территории, часть которой активно вспоминала свои собственные приключения на его родном континенте. В числе других стран он посетил Швейцарию и Швецию. Турне по Европе он совершил главным образом потому, что решил дать своему новому сборнику рассказов название «Cuentos peregrinos». В переводе с испанского слово «peregrino» — это существительное «пилигрим», но есть и другое значение — прилагательные «незнакомый», «удивительный», «чужеземный». Потому на английский язык название сборника перевели как «Strange Pilgrims» («Пилигримы-чужеземцы»). Он тоже был странствующим пилигримом, в политическом плане нигде не чувствовал себя как дома, теперь еще меньше, чем когда-либо, но более, чем когда-либо, был настроен мыслить — или, по крайней мере, говорить — позитивно. Поначалу он планировал включить в свой новый сборник примерно пятнадцать рассказов, но визит в Европу (идея пришла ему в голову в последний момент), задуманный скорее как сентиментальное путешествие, а не просто как поездка для сбора новой информации, вызвал у писателя панику. Современная Европа была не той Европой, какую он помнил, и ни тогдашняя Европа, ни нынешняя, казалось, не находили отражения в его книге. Во время поездки он спешно делал заметки и потом несколько месяцев перерабатывал уже написанное. Своим агенту и издателю он пообещал, что его книга будет готова к изданию к июлю следующего года, на который намечено открытие Всемирной выставки в Севилье.

К несчастью, Куба начала юбилейный год с еще одной казни — нелегально проникшего в страну мятежника Эдуардо Диаса Бетанкура. Гарсиа Маркес сам публично просил кубинское правительство проявить милосердие; с аналогичными призывами выступили даже лидеры государств, наиболее симпатизировавших Кубе, но все тщетно[1211]. Кубинские власти сочли, что для Кубы, учитывая ее положение, искоренение контрреволюции и терроризма — это вопрос жизни и смерти. Авторитетный мексиканский интеллектуал, поэт Октавио Пас, и латиноамериканские правые смаковали этот скандал, и Гарсиа Маркесу в очередной раз пришлось судорожно придумывать оправдание своим отношениям с кубинским лидером, доказывая, что на самом деле Кастро — гуманный человек, он даровал помилование и свободу многим заключенным. Тем не менее его популярности это не убавило, по крайней мере среди латиноамериканцев. Когда в феврале он ненадолго пришел на конференцию, проводившуюся в Национальном автономном университете Мексики, находившемся всего в нескольких кварталах от его дома, весь зал встал и почтил его появление двухминутной овацией[1212], а ведь он даже не был участником этой конференции. И так было повсюду. Исторически Латинская Америка не была континентом победителей, но Гарсиа Маркес считался непобежденным и бесспорным чемпионом мира.

И все же внезапно чемпиона свалил нежданный противник. Последнее время его мучила усталость, а по приезде в Боготу он вдруг почувствовал, что ему трудно дышать в разреженном столичном воздухе. Он решил пройти обследование. Врачи обнаружили у него сантиметровую опухоль в левом легком, почти наверняка появившуюся из-за того, что он долгие годы много курил, причем крепкий табак, сидя за печатной машинкой. Врачи настаивали на операции. Журналистам Гарсиа Маркес сообщил, что Фидель Кастро и Карлос Салинас звонили ему перед операцией, чтобы пожелать скорейшего выздоровления. Кастро сказал, что готов выслать за ним частный самолет, который привезет его на Кубу, и предложил услуги своего личного врача, а Салинас выразил сожаление по поводу того, что Гарсиа Маркес не будет лечиться в Мексике. Писатель пообещал приехать в Мексику сразу же, как только поправится. Он мог бы лечиться на Кубе, в Мексике или в США, но остановил свой выбор на Колумбии. Метастазов не обнаружили; по прогнозам, операция должна была пройти успешно, и считалось, что проблем с дыханием у него не будет. Он имел все шансы на полнейшее выздоровление, и говорили, что настроение у него прекрасное.

Гарсиа Маркес всю жизнь испытывал страх перед смертью и соответственно боялся заболеть. С тех пор как к нему пришла слава, он внимательно прислушивался к врачам и по их совету старался вести здоровый образ жизни. И вот, несмотря на все принимаемые меры предосторожности, заболел. Причем у него нашли не что-нибудь, а рак легких. Однако он удивил и себя самого, и всех, кто его знал. Он мобилизовал все свое мужество, настоял на том, чтобы ему рассказали все про его болезнь и сообщили, какой может быть исход. Так что после он даже хвастался: «Я держу в руках свою жизнь»[1213]. Предполагалось, что он устроит себе полуторамесячный отдых, но 10 июня было объявлено: в июле, как и планировалось, он приедет на Всемирную выставку в Севилье, где откроет колумбийский павильон и представит свою новую книгу. К тому времени было известно, что сборник составляют двенадцать «рассказов-странников» и что работа над книгой завершена.