Итак, 20 августа Петр перебрался из Саардама в Амстердам на верфь Ост-Индской компании и начал там работу под руководством корабельного мастера Геррита Клааса Поля, «вдав себя, — как он вспоминал впоследствии в собственноручно написанном предисловии к Морскому регламенту, — с прочими волонтерами в научение корабельной архитектуры». Схельтема передает в своей книге рассказ одного капитана, жившего еще в 1754 г., видавшего Петра во время работ на Ост-Индской верфи. Царь был одет в обыкновенный рабочий костюм. Когда случалось, что кто-нибудь подходил к нему во время работы, чтобы поговорить с ним, царь, кладя топор у ног, присаживался тут же где-нибудь на обрубок дерева; однако же разговор не должен был слишком затягиваться; иначе Петр прекращал беседу, брался снова за топор и возвращался к работе. Держал себя он на верфи совершенно рядовым плотником. Один коммерсант в Амстердаме, рассказывает Ноомен, пожелал видеть Петра за работой на верфи и обратился к старшему мастеру с просьбой показать его. Тот обещал указать царя, назвав его по имени. Несколько времени спустя коммерсант посетил верфь и видел, как несколько рабочих несли тяжелое бревно; тогда мастер крикнул: «Питер, плотник заандамский, что же ты не пособишь этим людям нести?» Он тотчас же послушался, подбежал к ним, подставил плечо под дерево и понес его вместе с другими плотниками на назначенное место к великому удивлению зрителя[982].

22 августа царю было передано приглашение прибыть на следующий день в Саардам, чтобы вновь посмотреть на перетаскивание корабля через Овертоом, причем были приняты меры против скопления народа, помешавшего царю видеть эту операцию 14 августа. Он принял приглашение и 23 августа, как рассказывает со многими живыми и мелкими подробностями Ноомен, «на своей буер-яхте приехал сюда, в Заандам, и причалил у Зюиддейка к верфи наследников покойного Клааса Гарбрандса, находившихся между собой в тяжбе».

Он пошел к Овертоому и осмотрел внимательно большой блок и канаты, при помощи которых перетаскивают корабли через Овертоом. Ноомен шаг за шагом описывает далее этот приезд царя в Саардам. Осмотрев блок и канаты, «он отсюда отправился к высокому Зюддейку к Гендрику ван-дер-Зану и далее к вдове Якова Корнелиссона Омеса, купил здесь разные плотничьи инструменты, положил их в тачку и повез ее. Когда он подошел к Овертоому, рабочие подняли тачку с плотничьими инструментами и перенесли ее через канаты на плотину. Затем русские повезли ее дальше — до буер-яхты, на которую ее и поставили. В то время, когда великий князь находился в доме вдовы Я. К. Омеса, туда собралось довольно много народа, чтобы его видеть. Он все время ходил по лавке и осматривал разные инструменты; но любопытные не смели подходить к нему слишком близко. Ян же Г. Кроненбурх и Ян Якобсон Ноомен, которые, кажется, подошли к нему слишком близко и смотрели на него не стесняясь, должны были оба оставить дом. Между тем на дороге, по которой шел царь, собралось много народа. Его царское величество — человек высокого роста, статный, крепкого телосложения, подвижной, ловкий; лицо у него круглое со строгим выражением, брови темные, волосы короткие, кудрявые и темноватые. На нем были надеты саржевый инноцент, т. е. кафтан, красная рубашка и войлочная шляпа. Он шел быстро, размахивая руками, и в каждой из них держал по новому топорищу. Таким видели его тысячи людей, а также моя жена и дочь.

Возвратясь к Овертоому, он вторично с особенным вниманием осмотрел, как производится перетаскивание судов, и отсюда пошел к своей буер-яхте, намочил паруса, стал опять у руля и, по обыкновению, выехал рулевым в Амстердам, не дождавшись окончания перевозки корабля через Овертоом»[983].

До 28 августа о Петре нет известий: он, очевидно, все время с топором в руке на Ост-Индской верфи. Послы, как можно заключать из кратких записей «Расходной книги», посещают его на Ост-Индском дворе: 27 августа «дано двух трехшут или малых яхт, на которых ездили… великие послы в Амстердаме на Остинской двор, шипером и работным людем в почесть первой яхты 4 ефимка, другой — 3 ефимка, всего 7 ефимков». Такая же запись под 30 августа: «Штюрману, которой великих послов возил в боте на Остинской двор, дано два золотых»[984].

Для работы вместе с собой царь отобрал 10 сотрудников из «волонтеров», в числе которых видим двух Головиных (Ивана Михайловича и Ивана Алексеевича), двух Меншиковых (Гаврила и Александра, начинавшего все более приближаться к царю), Ф. Плещеева и др. Остальные волонтеры и некоторые из приехавших с посольством солдат Преображенского полка были распределены по другим работам, каждый по своей склонности: к мачтовому, ботовому или парусному делу, к изучению постройки водяных двигателей, к выделке блоков; семеро поступили матросами на разные корабли, царевич Александр Арчилович Имеретинский отправился в Гаагу обучаться бомбардирскому искусству. «Min Her Kenih, — пишет царь от 31 августа Ромодановскому, извещая его об этом распределении волонтеров, — письмо твое государское отдано, за которую, а паче въ день светыхъ апостолъ незаплатную учиненною милость, многократна челомъ бiю и ратъ, сколь могу, услужить. Которые посланы по вашему указу учиться, въсе разданы по мѣстомъ: Iван Головинъ, Федоръ Плещеевъ, Iван Головинъ, Гаврило Кобылинъ, Гаврило Меншиковъ, Верещагинъ, Александро Меншиковъ, Ѳедосей Скляевъ, Петръ Гутманъ, Iванъ Крапоткинъ, при которых i я обрѣтаюсь, отданы на Ости[н]ской дворъ х корабелному дѣлу. Александро Кикинъ, Степан Васильевъ — машты дѣлать; Яким Моляр да дьяконъ[985] — всяким водяным мельницам i отъемамъ; Алексѣй Борисовъ, Сава Уваровъ — к ботовому дѣлу; Ѳадѣ[й] Поповъ, Iванъ Кочетъ — парусному дѣлу; Тихонъ Лукинъ, Петръ Кобылинъ — блоки дѣлать; Гаврило Коншинъ, Iванъ Володимеровъ, Ермолай Скворцовъ, Алексѣй Петелинъ, Ипатъ Мухановъ, Андрѣй Тишениновъ, Iванъ Синявинъ пошли на корабли в розные мѣста въ матрозы; Александро Арчиловъ поѣхалъ в Гагу бомбандирству учиться. Всѣ вышеписанные розданы по охотѣ по тѣм дѣламъ. Aldach Knech Piter. Iзъ Амстрадама, августа въ 31 д. Андрей Виниусъ велел милости твоей побить челомъ о Марчькѣ кузнецѣ; ему зело нужъна. Благоволи ево отдать, а тамъ мочьно проняться i безъ него»[986].

Рабочей бодростью и энергией веет и от другого написанного в тот же день письма Виниусу в ответ на его письмо, полученное Петром 20 августа, при самом начале работ на Ост-Индской верфи, в котором Виниус вновь напоминает о найме железного дела мастеров, жалуясь, что «жатва железу есть, а делателей нет», и просит еще передать послам, чтобы приказали посольской свите посылать письма в Россию не порознь, а в одном пакете