– Я хочу, чтобы вы оба признались в том, чем занимались во Вьетнаме: в связи с вооруженными повстанцами, в оказании помощи FULRO, в шпионаже и контактах с врагами нашего государства.

– Я здесь всего две недели.

Манг не понял юмора. Он старался казаться убедительным.

– Вы должны понимать преимущества признания в политических преступлениях перед обвинением в обыкновенном убийстве. Политические преступления могут стать предметом обсуждения между нашими правительствами. А убийство и есть убийство. У меня есть свидетели всех четырех убийств. Хотя есть и свидетели ваших политических преступлений. Так что выбор за вами.

Система правосудия здесь работала несколько иначе, чем у нас. Надо будет рассказать Карлу.

– Я жду вашего решения, мистер Бреннер, – напомнил вьетнамец.

– Вы снова игнорируете меня! – возмутилась Сьюзан.

Полковник посмотрел на нее.

– От вас требуется только одно: чтобы вы закрыли свой рот.

Прежде чем она успела снова послать его к черту, заговорил я:

– Выбор, полковник, придется делать не мне, а вам. Мое добровольное сотрудничество, как вы успели заметить, на этом закончилось.

Манг что-то приказал своим подручным. Я было решил, что сейчас нас отправят в подвал. Но они принесли и положили ему на стол наши рюкзаки.

Он вытряхнул на крышку содержимое моего. Его нисколько не удивило отсутствие белья.

– Где ваша одежда? – спросил он.

– В чемодане, который стащили.

Он не обратил внимания на мои слова и принялся перебирать вещи: фотоаппарат, пленка, горский браслет, последняя чистая рубашка. Отложил в сторону туалетный набор, выдавил из тюбика пасту, брызнул на стол кремом для бритья. И, занимаясь моим рюкзаком, не переставал говорить:

– Так какова ваша армейская специальность?

– Я вам говорил.

– Вы говорили, что были поваром. Потом признались, что воевали пехотинцем.

– Воевал, а потом стал поваром.

– А мне кажется, вы офицер армейской разведки.

Близко, но не в точку.

Мангу надоели мои убогие пожитки, и он высыпал на стол содержимое рюкзака Сьюзан. И, не обращая внимания на бюстгальтеры и трусики, принялся копаться во всякой дребедени: подаренных вождем Джоном горских шарфиках, медных украшениях и прочем.

Ее фотоаппарат и пленки положил рядом с моими.

И особенно занялся взятыми у Тран Ван Вина предметами. Осмотрел часы, медальоны, покрутил в руке обручальное кольцо, бумажник, вытряхнул все из него на стол и наконец дошел до холщового планшета с письмами и списком американских военных советников. Список не вызвал у него особого интереса. Он пробежал глазами письма и посмотрел на Сьюзан.

– Это все вам дал Тран Ван Вин?

Она кивнула.

– Почему это у вас, а не у мистера Бреннера?

– А какая разница?

– Имеется еще что-нибудь у вас лично?

– Ничего.

– Хорошо. Потом досмотр.

– Только попробуйте троньте. Я вас убью. Не сегодня, так когда-нибудь в другой раз.

– Отчего это шлюшонка так пугается, когда ее собирается коснуться мужчина?

– Пошел ты подальше!

– Не шуми, – посоветовал я ей и повернулся к Мангу. – Не советую ее трогать. Иначе убью вас я. Не сейчас, так когда-нибудь. Вы же понимаете, что я на это способен.

Он перестал копаться в вещах и поднял на меня глаза.

– Неужели вы так любите эту даму, что готовы из-за нее убить?

– Я убью вас просто так, ради забавы.

– Это я убью вас ради забавы. Вы лишились права выбора политических преступлений. Не хочу, чтобы таких опасных типов, как вы и мисс Уэбер, когда-нибудь выпустили на свободу. Вы ведь грозитесь меня убить.

– Не я, так кто-нибудь другой, – буркнул я.

Он понял намек: мол, я не один. Манга обрадовало, что подтверждались его подозрения. Но расстроило, что он оказался в черном списке. Он предпочел не обратить внимания на мои слова и занялся нашими куртками, которые никакого интереса для него не представляли.

– Где фотографии, которые я вам послал? – спросил он у Сьюзан.

То, что она ответила ему по-вьетнамски, полковнику явно не понравилось. И его реплика прозвучала так же резко.

– Говорите по-английски, – обиделся я. И получил ответ на хорошем разговорном английском:

– Заткни свой гребаный рот!

Ситуация требовала дипломатического разрешения, и я употребил язык международной дипломатии – французский:

– Mangez merde![109]

Прошло несколько секунд, прежде чем Манг осознал, что я предложил ему наесться дерьма.

– Похорохорьтесь еще перед своей дамой, – предложил он. – Еще немного, и храбрости у вас поубавится.

Я промолчал.

Он открыл атташе-кейс и вынул пачку фотографий. Отобрал с полдюжины и кинул в нашу сторону. Некоторые упали на пол изображением вверх. Это были те самые снимки с острова Пирамида.

– Я, видимо, заблуждаюсь в вопросах западной скромности, – сказал он Сьюзан. – Вы поставили меня в трудное положение с вашим обыском.

– Не прикасайтесь ко мне, – ответила она.

Вьетнамец повернулся ко мне.

– Помогите мне, мистер Бреннер.

– У вас же есть для этой цели женщины.

– А почему бы нам не представить, что мы все на пляже?

– А почему бы вам не перестать валять дурака? – Я поднялся со стула и почувствовал, как что-то холодное уперлось мне в спину.

– Сядьте! – приказал Манг.

Прижатый к моей лопатке пистолет мог бы незамедлительно перекочевать в мои руки, но я подозревал, что другие трое тоже целились в меня. Поэтому я сел. Настала пора ходить с туза.

– Послушайте, полковник, – начал я, – наш посол Патрик Куинн пригласил нас с мисс Уэбер на прием сегодня в восемь вечера. Прием организован в честь вице-президента США, который, как вы знаете, находится с визитом в Ханое. Нам следует быть на приеме, а прием уже начался.

– И что же вы собираетесь надеть на прием? – поинтересовался вьетнамец. – Я что-то не вижу подходящих костюмов ни на вас, ни в вашем багаже.

– Не беспокойтесь, – отрезала Сьюзан, – миссис Куинн одолжит мне платье.

– А вам, мистер Бреннер? – перевел на меня взгляд Манг.

– Я там играю на гитаре. И уже опоздал.

Он не обратил на меня внимания.