Объехав север, она свернула на запад, оставляя все время справа центральный горный массив. На западе еще стояло позднее лето, солнце грело, но не палило. Повсюду вокруг она наблюдала изобилие и довольство, но рассказывали люди все то же. И женщины, и мужчины, и дети встречали ее вопросом: «Эл-Ит, Эл-Ит, что произошло? Что мы сделали не так, что ты сделала не так?»

Ощущение вины сильно давило на нее. Хотя Эл-Ит этого и не осознавала, потому что ей были неведомы подобные ощущения. В ней бродило много сильных и невеселых чувств, тяжелых и не очень, имевших разные оттенки, окраски, но одно чувство неизменно возвращалось, и она наконец сообразила, что именно оно главное, ибо определяет состояние ее души. Чувство вины — так она его сформулировала: «Я, Эл-Ит, виновата». Но всякий раз, когда эта мысль возникала в голове, она тут же старалась от нее избавиться с отвращением и недоверием. Как это вышло, что она, Эл-Ит, виновна? Разве может быть виновата она, и только она? Неужели в чем-то неправа?.. Пусть она оказалась связанной с Зоной Четыре, но ведь это еще не значит, что от нее ушло фундаментальное знание, основа всех знаний. Она уверена, что все в жизни переплетено и перемешано, все существует в неразрывном единстве, не бывает такого, чтобы в чем-то был виноват кто-то один, не может такого быть. Если есть зло, тогда оно должно быть присуще всем и каждому в любой зоне — и, несомненно, также и за их пределами. Эта мысль сильно поразила Эл-Ит и напомнила ей… Она практически не думала, а если и думала, то мало — о том, что происходит за пределами зон… в частности, она очень мало размышляла сейчас о Зонах Один и Два, — а ведь последняя находилась как раз рядом, на северо-западе, за горизонтом, который бывал то голубым, то пурпурным… Эл-Ит не смотрела туда с тех пор, как… с тех пор, как… даже не вспомнить, с каких пор. Сейчас она оказалась на небольшом холме, в центре западных регионов. Она слезла со спины благородного Йори и, придерживая рукой за его холку, обратила взор на северо-запад — туда, где находилась Зона Два. Что же там? Она представления не имела! Никогда не задумывалась! А почему? Было неинтересно? Или интересовалась когда-то, но очень давно? Эл-Ит даже не могла вспомнить, стояла ли она когда-нибудь вот так, как сейчас, устремив глаза в ту сторону с любопытством, пытаясь проникнуть взглядом в те синие обманные дали… но что-то ее туда тянуло, притягивало взгляд… нечто терялось, растворялось в синеве… колеблющейся неустойчивой синеве… Эл-Ит опомнилась, вынырнула из глубин размышлений, прихватив с собой какое-то врожденное знание, которое, она не сомневалась, в нужный момент непременно проявится. Не сразу, но вскоре… «Вот оно, — шепнула она себе. — Вот оно… если бы только поймать мысль…»

Эл-Ит снова уселась верхом и продолжала путь все по той же широкой дуге, загибая влево, и из западных регионов перебралась в южные. Эти края всегда были ее любимыми, ну да, она находила оправдания, чтобы ездить сюда чаще, чем в другие… как раз недавно была тут, в сопровождении всех своих детей и своего двора, с чуть ли не половиной жителей плато. Какое было время!.. Празднества, пение, теперь ей казалось, что они тогда протанцевали и пропировали все летние месяцы. И она ни разу не остановилась, не сделала паузу в своей насыщенной жизни, чтобы поднять глаза и взглянуть — а должна была — в те голубые дали зоны, расположенной гораздо выше ее собственного королевства, примерно настолько же, насколько Зона Три располагалась выше Зоны Четыре…

Хотя жители юга по-прежнему приветствовали Эл-Ит с искренней радостью и глубокой признательностью за все хорошее, что было у них в старые добрые времена, снова и снова, сильнее, чем прежде, терзала ее неотступная мысль: «Ты виновата, Эл-Ит, виновата…»

И она скакала дальше, уговаривая себя: «Нет, нет, я не виновата! Как я могу быть виноватой? Ведь я королева, вами избранная, потому что я — это вы, и вы меня признали лучшей представительницей своего народа, и вы для меня свои. Вы же считаете меня вашей королевой, вашей Эл-Ит, и, значит, я не могу быть одна во всем виновата. Ошибка допущена где-то там, где-то глубже, где-то выше?»

И она скакала дальше, среди холмов, густо поросших южными виноградниками, где всегда могла остановиться и посмотреть на северо-запад, на лазоревый край той, другой страны, — и у нее была эта возможность, пока она не объехала по кругу весь центральный массив и не оказалась там, откуда больше не была видна та сторона, а также и граница, пока она взбиралась на плато. Эл-Ит намеревалась быстро пересечь плато по прямой, ненадолго остановившись в столице, чтобы повидаться с детьми и со своими подданными, а потом встать там на самом краешке, посмотреть сверху на запад и северо-запад, и оттуда вглядеться в голубую дымку, пока не вспомнит то, что ей следует вспомнить, — и она знала, что именно это ей и следует сделать.

Эл-Ит объехала все южные регионы. Несколько раз ей попадались мужчины, которых, при прежнем порядке жизни, она бы приблизила к себе и непременно обольстила бы, пустив в ход свои разнообразные достоинства, ради того, чтобы зачать от них ребенка, — но стоило ли? В этом был источник ее самобичевания и угрызений совести, — ведь уже прошел почти месяц с той ночи, проведенной с Бен Ата, а она все еще не представляла себе, забеременела или нет. А ведь раньше она это всегда определяла сама, по реакциям всего организма и прибегая к интуиции, а вовсе не по признакам физиологическим. «Виновна, ох, виновна… и все же не виновна, даже думать так грешно, — глупо и самоуверенно и ограниченно». И так ехала Эл-Ит, охваченная смятением и раздираемая противоречивыми чувствами. Ум ее был спокоен, ясен и уравновешен, а в душе вовсю кипели и боролись страсти, абсурдные с ее точки зрения.

А как же главное ее достоинство, высший разум, который она считала своей сильной стороной и на который всегда полагалась, — то, что составляло самую ее сущность? Ну, от этого она была в те дни далека. Она стала падшим существом, бедняга Эл-Ит, и сама это сознавала.

А тем временем она непрестанно слышала в душе: «Бен Ата, Бен Ата», и это же звучало в цокоте копыт ее коня.

Когда Эл-Ит снова оказалась на дороге, идущей от границ Зоны Четыре прямиком через степи вверх на окруженное горами центральное плато, она повернула коня налево, с намерением скакать наверх, к своему дому. Но голос свыше вдруг заговорил, и ясно прозвучало у нее в голове: «Развернись и возвращайся к Бен Ата…», а когда она заколебалась, голос повторил: «Не медли, Эл-Ит».

И она повернула коня на восток. Когда она въезжала сюда из Зоны Четыре, торжествуя и танцуя с облегчением, она первым делом радостно отшвырнула свой щит и тут же забыла о нем. И как же теперь вернуться обратно в Зону Четыре без какого-нибудь защитного приспособления? Эл-Ит не представляла, что же теперь делать, и решила не делать вообще ничего: они должны знать о ее затруднениях и снабдить ее чем-нибудь.

По дороге к границе Эл-Ит то и дело оборачивалась и смотрела на центральный район своей страны, на его блеск, свет и тени… но теперь к этим впечатлениям добавилось еще одно: она не могла выбросить из головы те голубые пространства, сверкание которых видела за северной границей своего королевства. И свою прекрасную страну она представляла во всех подробностях, до мельчайших деталей, и вдаль, и вширь, и все ее границы, — эту самодостаточную страну… Но теперь Эл-Ит как бы включалась в ее пределы и те области за границей, которые лично для нее представляли неизведанные возможности.