отравляла кровь…

С желаньем сок отведать вновь!

А вечер был сырой и мглистый…

Нарвав черёмухи душистой,

Кувшины полные неся,

Сказала старшая: – Нельзя

Нам оставаться в поле дольше:

Уж белки не мелькают в роще,

Да и кузнечик не стрекочет…

Успеть бы нам домой до ночи!

– Нет, – ей Лаура отвечала, —

Ещё сова не закричала,

Не пала на траву роса…

Она ждала, что голоса

Вот-вот услышит за холмом:

«Эй! Покупайте! Продаём!», —

Всё медлила домой идти,

Надеясь встретить по пути

В дурманящих пахучих травах

Торговцев – гоблинов лукавых.

Споткнулась на холме пологом

При мысли накупить за локон

Клубники небывало красной…

Искала гоблинов… Напрасно.

Их видеть, слышать – всё одно! —

Теперь ей было не дано.

– Смеркается, – сказала Лиззи. —

Туманом затянуло выси…

И звёзды не горят, сестрица…

Прошу тебя поторопиться!

Не миновать сегодня ливня!..

Глянь, гоблины!..

Кричат надрывно!

Как и всегда, твердят одно…

Вся побелев, как полотно,

Лаура покачнулась, стала…

«Ужель я видеть перестала?

Ужель я потеряла слух?..»

…Переведя немного дух,

Держась рукой за деревца,

Дошла, шатаясь, до крыльца.

Потом торговцев стала звать.

Ничком упала на кровать,

Сама с собою говоря…

Жестокой жаждою горя.

…Часы сплетались в дни, недели…

Поднявшись нехотя с постели,

Лаура, сжав до боли руки,

Всё силилась услышать звуки,

Дразнившие ушедшим днём:

«Эй, покупайте! Продаём!»

Всё силилась… Потом устала,

Прислушиваться перестала,

Больная, бледная, худая, —

Как месяц на исходе, – тая.

Не зная, чем себе помочь,

Орех, подобранный в ту ночь,

Она зарыла у стены —

За домом, с южной стороны.

Но всходов не было… Напрасно

Она глядела ежечасно,

Они не выросли… Отныне,

Как путешественник в пустыне,

Мираж увидевший вдали:

Озёра, реки, корабли, —

Лаура грезила о саде —

Глотка единственного ради.

…Пол больше не мела,

За птицей не ходила,

Работать не могла

И ела через силу.

Часами у окна,

Понурая, сидела —

Без отдыха, без сна…

Согнулась, поседела.

Сестрица не могла

Понять её вначале.

Лишь наступала мгла —

И голоса звучали

Всё там же, за ручьём:

– Купите! Продаём!

Она, собравшись за водой,

Слыхала и сейчас

Лукавый шёпот, смех чужой

И топот-перепляс.

Чтобы сестру свою спасти,

Она была бы рада

Ей этих фруктов принести:

И слив, и винограда, —

Но знала, что цена

Им большая, чем пенни.

Ночь проводя без сна,

Всё вспоминала Дженни…

Ничьей не став женой

И деток не родив,

Та умерла весной,

Отведав этих слив.

Когда же Смерть из-за угла

Лауре погрозила,

Сестра решенье приняла…

«Придай мне, Боже, силы!»

Дождавшись, что наступит мгла,

Обдумав всё заране,

Спокойно к гоблинам пошла —

С монеткою в кармане.

Не без труда разобрала

Фигурки их кривые…

Присматриваться начала,

Прислушалась впервые.

…Кто-то, присвистнув, дал стрекача,

Кто-то запрыгал вокруг, хохоча.

Кто-то рогатый ногами затопал.

Кто-то носатый в ладоши захлопал.

Кто-то, как кошка, принялся щуриться.

Кто-то взлетел, закудахтав, как курица.

Кто-то сморкался, пыхтел и плевался.

Кто-то шипел и змеёй извивался,

Кто-то, стараясь казаться добрее,

Громко кричал:

– Эй! Купи поскорее

Финики сладкие,

Цитрусы гладкие,

Малину из сада, —

Крупнее не надо! —

Лесную морошку, —

Всего понемножку!..

– Любезные, – в ответ она.

(Толпа захохотала!) —

Таких плодов, сказать должна,

Я прежде не видала!

Куплю их – только не себе! —

Достав монетку – пенни —

«Ловите!» – бросила толпе.

(Не забывая Дженни.)

– Нет, ты отведай их сама! —

Ей гоблины с усмешкой. —

Решайся! Лишь придёт зима,

Мы скроемся… Не мешкай! —

В речах их зазвучала лесть:

– Попробуй мёд вначале!

Сядь с нами, окажи нам честь.

Мы без тебя скучали!

Останься, мы тебе должны

Признаться, милый друг:

Плоды немыслимо вкусны…

Но лишь из наших рук!

Знай, сладость яблок налитых

Исчезнет по пути…

Вам, людям, невозможно их

До дома донести!

В твоей деревне уж давно

Не светятся огни.

А звёздам в небе всё равно…

Сядь с нами, отдохни!

– Торговцы, – Лиззи говорит, —

(Те разом поднялись!) —

В одном окошке свет горит, —

Меня там заждались.

Ну, что ж… Мы не сошлись в цене:

Не то родит ваш сад…

А потому монетку мне

Верните-ка назад!

Услышав этакую речь,

Те принялись плясать,

Траву сухую в поле жечь

И головы чесать.

«Безмозглой» девушку назвав

И выкрикнув проклятья,

Один вцепился ей в рукав,

Другой порвал ей платье.

А третий – отпустил пинок

И оцарапал когтем.

Четвёртый сбил ей туфли с ног,

А пятый – двинул локтем.

Шестой ей в ухо начал выть,

Седьмой – по виду крот —

Её пытался накормить,

Пихнуть ей сливу в рот.

Ни слова не произнесла,

Будто не слыша брани…

Стояла твёрдо, как скала

В ревущем океане.

Чем злее делалась толпа,

Тем стойче, тем бесстрашней,

Как будто каменной была

Сторожевою башней.

Взгляд устремила в высоту,

Назад откинув косы, —

Подобна яблоне в цвету,

Что осаждают осы.

…Говорят, коня несложно

Отвести на водопой,

Но и силой невозможно

Напоить его водой,

Если он не пожелает…

Так и тут. Старались зря,

Щерясь, хрюкая и лая,

Лютой злобою горя…

Лиззи губ не разомкнула,

Ни кусочка