Судья: Господин Камилин, вы признаете себя виновным в нарушении политкорректности, создании антиправительственных настроений, а также разжигании межнациональной, расовой и половой розни?

Подсудимый: Нет, Ваша честь!

Судья: Поймите, господин Камилин, мне просто самому интересно — ну, политика, ваша, так сказать, специальность… Ну, заигрались, бывает.

Но зачем вы лезете в дела противоположного пола, что вам — своих забот не хватает? Придумываете всякую половую рознь, разжигаете ее…

Подсудимый: Разрешите заметить, Ваша честь, половую рознь не я придумал. Так что мне кажется — слово «разжигание» не совсем уместно…

Судья (с профессиональным терпением): Разве? А кто же, по вашему мнению, придумал половую рознь?

Подсудимый: По моему мнению — Господь Бог. А по вашему?

Судья (с присущим ему чувством юмора): Если бы я имел мнение, вполне возможно, стоял бы сейчас на вашем месте. Но так как подобной неприятности, слава богу, не произошло, то хочу напомнить, что суду вопросов не задают.

Подсудимый (жалко оправдываясь): Извините, Ваша честь.

Судья: Итак, подсудимый, вы признаете себя виновным перед обществом и народом?

Подсудимый (с нервозностью преступника): Да

пошло бы оно на х…й — такое общество, Ваша честь!

Секретарь судебного заседания (взволнованно):

Куда — куда пошло?

Судья (с профессиональным терпением): Госпожа секретарь, занимайтесь, пожалуйста, своими обязанностями, вопросы здесь задаю я! Подсудимый, за словесное оскорбление общества и народа суд приговаривает вас к штрафу в тысячу долларов! Данное постановление обжалованию не подлежит!

Подсудимый: Не собираюсь обжаловать, Ваша честь. За все общество и народ в целом — не так уж и дорого. Уж очень хотелось…

Судья (демонстрируя тонкое знание психологии преступников): Я понимаю.

Прокурор: Разрешите заметить, Ваша честь, что последняя фраза подсудимого тоже содержит намек на некое оскорбление. Прошу это особенно подчеркнуть в протоколе!

Судья: В чем же вы видите оскорбление, господин прокурор? Поясните суду!

Прокурор: Ну, если толковать широко… Скажем, намек на то, что тысяча долларов — недорого за все общество в целом, содержит в себе некую завуалированную оценку всего нашего общества. Скажем, если тысяча — недорого, то, с другой стороны, три тысячи — может быть, уже и дорого… Да что — три! (взволнованно жестикулируя) Две — может быть, уже дорого! А меньше двух тысяч долларов — очень невысокая, просто оскорбительная цена для нашего общества, я считаю! Это если широко толковать…

Подсудимый (с преступным ехидством): Уважаемый, вы сами — то хоть поняли, что сказали? Или просто так брякнули?

Судья (несколько озадаченно): Гм… Толковать широко, господин прокурор, — это прерогатива суда, а не органов, поддерживающих обвинение. Оставим подсудимому его грехи, раз он такой верующий человек, и перейдем непосредственно к делу. Давайте для начала разберемся, кто здесь все — таки виновен и в чем?

Подсудимый: Да, удивительное совпадение, мне тоже хотелось бы это знать…

Прокурор (несколько смущенно, но с явным чувством исполняемого долга): Не хочу забегать вперед, Ваша честь, но мне кажется, что подсудимый заслуживает самого строгого наказания! На чем, забегая вперед, я и буду настаивать перед лицом высокого суда…

В ходе проверки материала мною установлено, что одна из фраз подсудимого содержит прямой намек на наличие у мужчин полового органа, недопустимого к показу в публичных местах. Напоминаю, что согласно п. 5 ст. 8 Разъяснения УОС МО от 05.01.85 «О неразжигании половой розни» любая «демонстрация частей тела, отличающихся по длине, ширине, выпуклости и углубленности, а также по иным выделениям» может привести к возникновению чувства зависти у лиц, не обладающих таковыми физиологическими особенностями, и, следовательно, является недопустимой. В ходе дальнейшей проверки материала установлено, что данный мочеполовой орган (образца — пенис) был упомянут не в связи со спортивно — акробатическими или танцевальными соревнованиями, цирковым представлением или конкурсом красоты, что оправдало бы его ограниченное использование согласно п. 9 Разъяснения от 05.01.85 г.

Постановляю — публикацию представленного мне на утверждение репортажа в любых видах СМИ СДШ и дружественных подконтрольных государств запретить.

Военный цензор 2–го ранга, первый лейтенант УНСП Мери Питфорд.

* * *

Планета Казачок. 21 июня 2189 года.

8 часов 4 минуты по местному времени

…Сделав пару долгих, планирующих прыжков, я оглянулся.

Цезарь, соблюдая уставной интервал в четыре — пять секунд, прыгал за мной. Сразу за ним, ни черта не соблюдая, планировала Щука, чуть заметно покачиваясь в воздухе, словно кокетничая бедрами — чисто по — женски.

Я вдруг вспомнил ее голую, смуглую фигурку перед распахнутым жерлом бронекостюма. Вот она примеривается скользнуть внутрь, чуть наклоняется перед броником, от чего маленькие, острые, словно подростковые, грудки с аккуратными коричневыми сосками чуть свешиваются вперед… Развитые, но по — женски плавные мускулы, тугие, подтянутые ягодицы с заманчивыми ямочками, девичьи гибкая талия, сухие, острые плечи, отчетливо проступающие позвонки, курчавый пушок на лобке… Ее гладкая кожа словно отражает тусклый, электрический свет ангара. Без одежды (в броню ныряют в чем мать родила, чтобы все датчики и считывающие устройства сами встали куда положено) она кажется совсем подростком, хрупкой, тонконогой девчонкой, которую так и хочется защитить. Лучше — прижав к себе вот такую, в первозданном наряде Евы…

В голове, равно как и ниже, зашевелились совсем не командирские мысли. «Надо же, видел — то всего секунду, просто скользнул взглядом, а запомнил, оказывается! — подумал я. — Все ее тело запомнил, до волосинок и впадинок!»

Я бы не сказал, что она какая — то особенная красавица, с первого взгляда она мне скорее не понравилась. Слишком мальчишеская фигура, слишком резкие движения. С обычной прической под ежик — совсем пацан, а я, извините, не по этой части…