Сара бросилась к Инверу и начала что-то тявкать, но Инвер не понимал ни слова.

«Она – такая же как и ты. Вы – равны. Ну же, дурак, неужели ты настолько горделив. Она любит твоего брата. И ей больно. Люди, ваши общие враги, причинили ей боль».

– Гинко убежать к ты! Люди быть здесь, но не видеть я! О, Марти… – собака зарыдала.

Волк почувствовал, как жар наполняет его тело. Ненависть, чистая животная ненависть просыпалась в нем.

– Сумела. Останься с ней, пожалуйста. Это Сара, она подруга моего брата. Позаботься о ней, я вернусь за вами.

Не дожидаясь ответа, волк побежал дальше. Непонятная пелена застилала глаза и мешала видеть. «Он пожалеет. Он очень пожалеет».

Инвер выпрыгнул на поляну, оказавшись позади охотников. Перед ними жались к скале волки и собаки. Легат заметил два бездыханных волчьих тела, лежавших тут же. В одно из них он узнал Погара, второй волк был ему незнаком.

– Эй вы! – гаркнул зверь.

Люди удивленно обернулись. Бородач хищно облизнулся.

– Какие люди! Так и знал, что галифаксы ни черта не умеют. Ну же, иди сюда, песик.

В другое время Инвера бы оскорбило такое обращение, но сейчас он даже не заметил.

– Ты убил моего племянника! Ты ответишь за это!

– Хватит слов! Ранор!

Арбалетный болт воткнулся в землю возле лап Инвера. Волк зарычал и бросился на Зидана. Его появление воодушевило волков, и они вновь напали на охотников. Инвер прыгнул на грудь бородача, надеясь свалить того с ног, но мужчина лишь усмехнулся и ударом тяжелого кулака отбросил зверя. В голове волка зашумело, но тот тут же отряхнулся и прыгнул снова. В прыжке он заметил, что Мирана со щенками и Прокан спрятались в его пещере, на пороге которой отбивался от двух охотников Марок. Инвер неловко приземлился и побежал на помощь старику.

– Что, струсил, щенок? – зарычал Зидан.

Инвер прокусил ногу ближайшему охотнику и не дал второму ударить Марока, вцепившись ему в руку.

– Прячься! Я разберусь!

Он вновь повернулся к Зидану и замер. Бородач наступил на хребет Гере, безуспешно пытавшейся вырваться, и доставал из ножен клинок. Заметив, что на него смотрит легат, он подмигнул ему и размахнулся для удара. Но в последнюю секунду Гинко, взявшийся не пойми откуда, бросился ему под ноги и прикрыл собой сестру. Волк жалобно взвизгнул, когда клинок вошел ему между ребрами и затих. Тут же, будто придя в себя, дико завыл Инвер и, обратившись в человека, прокричал:

– Элементаль-вира!

Дракон выскользнул из кольца и, вздыбившись, встал перед воином. На поляне воцарилась тишина. Гера, воспользовавшись замешательством, выскользнула и забежала за спину брата.

– Он убьет тебя и всех твоих приспешников, – прорычал Инвер.

– Меня – вряд ли успеет. А их не жалко. Я наберу новых. Запомни, волчик. Пока головы всех волков и собак не будут висеть у меня в гостиной – я не успокоюсь. Теперь это дело чести.

С этими словами бородач обратился в кукушку и, пару раз насмешливо кукукнув на прощание, улетел.

– Дракон…

Без слов поняв хозяина, ящер бросился вслед за убегающими охотниками. В лесу раздались крики и стоны тех, до кого успел добраться дракон. Гера подошла и ткнулась сухими горячим носом в руку легата. Тот дернулся.

– Гера. Можешь добежать до ничейных земель и привести сюда подругу Гинко. Там еще девушка должна быть. Ты поймешь.

Гере кивнула и, слегка припадая на переднюю лапу, убежала с поляны. К Инверу стали подходить соплеменники. Они ждали от него чего-то, но Инвер не знал, что им сказать. «Почему они почувствовали во мне вожака именно сейчас».

– Надо… – выдавил из себя Инвер. – Похоронить погибших.

– Я готов, – вызвался Харон. Инвер с отвращением отметил его чистую белоснежную шерсть. «Неужели он отсиживался весь бой? Вместе со щенками и стариками?». – Я подготовлю костер.

Несколько волков, из бывшей стаи Амрона, вызвались ему помочь.

Инвер почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он обернулся и заметил Таору. Внезапно Инверу захотелось прижаться к матери, почувствовать себя маленьким волчонком, которому ничто не угрожает, который ни за что не в ответе. Но Инвер знал, что это невозможно. И не только потому, что им с Таорой нельзя было выдавать свою родственную связь. Но и потому, что он никогда больше не будет щенком. Он – вожак стаи, которая сейчас пережила жестокую битву.

Через несколько часов вылизанные тела павших волков – в том числе Гинко и Марти – лежали в центре поляны. Все прощальные слова были сказаны, и лишь Сара безутешно рыдала над телами друга и сына. Ее появление волки приняли на удивление спокойно.

Кинчир подошел к Инверу. Он выглядел очень осунувшимся, его шкура была подрана во многих местах, и кровь еще сочилась, собираясь в небольшие лужицы под ним, но боец не замечал этого. Он смотрел на тело своего сына, будто впервые видел его. Инвер молчал, не зная, как утешить дядю.

– Я потерял брата и сына. И если к смерти первого я готовился пять лет, то гибель Погара… Я никогда не думал, какой же он смелый. Будучи таким крохой, он всегда рвался в патрули, бежал в первых рядах на охоте. А сейчас, он первый заметил врагов, первый бросился на охотников… и первый погиб. Он погиб, когда остальные еще даже не поняли, что случилось. Когда я еще не осознал, что это мой сын так храбро бросился на врагов. Я не успел ему сказать, что горжусь им. Я… никогда этого не говорил. А сейчас уже поздно.

Воин обернулся. Глаза его были полны слез, и он смотрел прямо на Инвера.

– Говори своим близким чаще, что ты чувствуешь к ним. Никогда не знаешь, когда разговариваешь с ними последний раз.

Через несколько минут взошла Луна и едва ее свет коснулся шерсти умерших, их соплеменники потащили бывших друзей за стоянку.

Инвер зашел в свою пещеру и остановился, не в силах решить, что ему делать. В окно залетела кукушка и обратилась в Сумелу.

– Мне так жаль. Мой отец творит зло так запросто, – она обхватила себя руками и поежилась. – Его надо остановить.

– Я не знаю как, – Инвер, будучи все еще в человеческом образе, схватился за голову.

– У тебя есть дракон!

– Как видишь, сегодня он ускользнул.

– Значит, нужно заставить его остаться и выслушать тебя.

– Как?

Сумела нахмурилась.

– У каждого есть что-то, что ему дорого. Даже у такого монстра, как мой отец.

– И что же это?

– Мой брат. Ему все несколько месяцев, но отец в нем души не чает. Наверное, думает, что это его второй шанс, – обида сквозила в речи девушки.

– И что ты предлагаешь?

Клир