Впрочем, и что с того, даже если и наберётся?

Миллионы и миллионы. Лишняя ответственность только, и килограммы тоже — лишние. Разгружать-то аэроплан нам самим придётся!

Жутко хотелось спать, но слабину я не дал и распределил караулы, сам же и взялся дежурить первым. Вроде бы в воздухе грабителей опасаться не приходится, да только понятия не имею, как охрана материальных ценностей при перелётах обставляется, руководствоваться решил уставом гарнизонной и караульной служб.

Евгений Вихрь и вовсе спать, такое впечатление, не собирался, составил мне компанию.

— Как в Бюро дела обстоят? — поинтересовался он, откинувшись спиной на туго набитый мешок.

— Так себе, — покривился я, будто от зубной боли. — Меня в Службу реабилитации временно перевели, так Вяз попросил по собственному желанию уволиться.

Евгений Вихрь не удержался от усмешки.

— Вот прямо — попросил?

— Потребовал, — признал я с обречённым вздохом. — Ещё и к исполняющему обязанности жаловаться побежал. А этот Владимир Михайлович ни рыба ни мясо…

Я сообразил, что сболтнул лишнего и замолчал, но собеседник о субординации и правилах хорошего тона напоминать не стал, вместо этого покачал головой.

— Ну это ты зря! Владимир Михайлович любого сожрёт и не поморщится, даром что не оператор. Ты на его внешность не смотри, за руками следи. Тот ещё… фокусник.

Никаких примеров в доказательство этих своих слов Вихрь приводить не стал, извлёк из офицерского планшета полученные на аэродроме документы и принялся их перебирать. Мне тоже нашлось чем заняться — перед возвращением в зону активного излучения Эпицентра требовалось избавиться от набранного потенциала и привести в равновесное состояние внутреннюю энергетику, вот и погрузился в медитацию. Потом всё же не утерпел и спросил:

— По столице слышно что-нибудь?

Вихрь нехотя оторвался от бумаг, но всё же соизволил ответить:

— Монархисты оставили свои позиции в городе и выдвинулись на соединение с добровольческим корпусом интервентов.

— Успешно выдвинулись?

— По большей части — да, — поморщился контрразведчик. — Но зато наметились подвижки на западной границе. Войска Средина завязли в укрепрайонах, а Окрест пытается отвести свои части на перегруппировку. Нашего продвижения на юго-западном направлении они никак не ожидали.

— Никто не ожидал, — отметил я.

Вихрь кивнул.

— Да, на волоске всё висело.

Он вновь углубился в изучение документов, а меня начало клонить в сон — раззевался даже, благо очень скоро подошло время заступать в караул Унтеру.

Приземлились мы на аэродроме при учебном центре, но с тем же успехом могли сесть на лётное поле гражданской воздушной гавани, расположенной на другом конце города, поскольку из-за грядущей поездки в казначейство с сегодняшних занятий всех нас сняли. Вновь началась суета с пересчётом мешков, но ответственным за груз так и остался Вихрь, обошлось без взвешивания наличности и подписания актов приёма-передачи. Мы просто перетаскали деньги в бронированный автомобиль инкассаторов.

Герасим проводил взглядом мешок с нарисованным мелом крестом, и Евгений Вихрь успокоил его:

— Я обо всём позабочусь. Сегодня или завтра с тобой свяжется кто-нибудь из секретной части.

— Кто-нибудь — это не ты?

— Нет, вечером возвращаюсь в Зимск.

— Хорошо, буду ждать звонка.

Герасим попрощался со всеми и отправился восвояси, Алик сказал ему вслед:

— Везёт же некоторым!

— Нашёл, кому завидовать! — усмехнулся я. — Он поехал работу работать, а мы смотаемся туда-обратно и на сегодня свободны.

Свободны — да, но не все. Лично у меня самого вторая половина дня была расписана едва ли не по минутам.

Иван Кол оглянулся на ангар, в котором находилась выделенная нам каморка, и предложил:

— Может, одежду сразу заберём? И возвращаться не придётся.

— Оружие ещё сдавать, — напомнил Унтер.

Я понятия не имел, где именно располагается в Новинске казначейство, поэтому уточнил у Вихря:

— А вы потом куда?

— В комендатуру, — сообщил тот. — Можете со мной поехать. Оттуда в учебный центр постоянно дежурные машины мотаются — подкинут.

— Посмотрим.

В этот момент Алик пихнул в бок Ивана и заявил:

— У тебя вся спина белая!

— Чего? — озадаченно уставился деревенский увалень на черноволосого живчика.

— Комбинезон, говорю, в чём-то белом со спины изгваздал! — пояснил тот, и глазом не моргнув.

Иван негромко ругнулся и попытался извернуться таким образом, чтобы увидеть собственную спину, ещё и пробормотал:

— Извёстку, что ли, где обтёр?

Унтер с Глебом так и покатились со смеху, Алик тоже рассмеялся.

— С первым апреля, простофиля!

— Да я… Да ты… Да ну вас! — в несколько приёмов выдал Иван и ругнулся: — Дураки!

К фургону подъехал легковой вездеход с шофёром и двумя бойцами пулемётного расчёта, и Вихрь скомандовал:

— Забирайтесь внутрь! — А мне указал: — Линь, ты в кабину садись.

Алик заскочил в инкассаторский автомобиль первым и протянул руку Глебу.

— Чего вздыхаешь? — усмехнулся он. — Барышням своим будешь рассказывать, как на мешках с деньгами ездил!

— Не поверят, — возразил Иван Кол. — Я бы не поверил.

— Так ты и не барышня! — резонно возразил Балаган. — Барышни — они доверчивые! Это уже только после замужества житейской мудрости набираются, змеюки…

— Шевелитесь! — поторопил бойцов Вихрь, а когда те забрались в бронированный автомобиль и захлопнули за собой стальную дверцу, опечатал ту по всем правилам: пропустил толстую проволоку в проушины, обмотал ею ручку и скрепил концы свинцовой пломбой.

— Может, и вправду в комендатуру скататься… — пробормотал я себе под нос, прикинув, что Городец уже мог связаться с комиссаром, а в следующий раз ехать придётся специально.

Инкассаторский автомобиль в плане защищённости недалеко ушёл от броневика, обзор через узкие лючки оставлял желать лучшего, а в кабине было чрезвычайно тесно, не получалось даже толком выпрямить ноги, но и так клевать носом я стал почти сразу, как только мы выехали с территории аэродрома. Ну а когда вывернули на окраину с промышленными предприятиями и покатили меж высоченных заборов с колючей проволокой поверху, складов и мрачных корпусов по более-менее ровной дороге, ещё и носом присвистывать начал. Пришлось даже головой помотать — ибо непорядок.

Толку с того — чуть. Мало того, что вторые сутки на ногах, да ещё в Зимске перенервничал. Ладно хоть самую малость в самолёте прикорнуть успел.

— Бессонная ночка? — усмехнулся дядька, крутивший баранку неповоротливого фургона.

— Угу, — подтвердил я и озвучил и без того очевидный факт: — Глаза слипаются…

— Дело молодое!

— Да не, просто с ночной смены.

— Знакомое дело! — усмехнулся шофёр. — Чего, думаешь, вас привлекли? Да просто наши инкассаторы зашиваются уже. По двое суток дежурят! А они не сторожа, им втихаря не прикорнуть!

— Это всегда так или с последними событиями связано? — уточнил я.

— С ними самыми! Раздёргали всех, а кого куда, не скажу даже. Но, надо понимать, всё же не на войну. Поди, на замену постовых отправили. Полицейских-то разогнали, так? Вот кому-то и нужно на улицах дежурить. Город-то огроменный! У нас такой километраж за смену набегает, что просто диву даёшься! Можно до Зимска доехать и обратно вернуться! Частных-то перевозчиков с нашей делянки попросили. Грабили их почём зря, а там не разберёшь: то ли в самом деле налёт случился, то ли сами всё обстряпали, денежки поделив. Тёмное дело! Вот и приходится нам мотаться. И без обедов зачастую обходимся, всухомятку перебиваемся…

«Вот! — подумал я. — В комендатуру всё же стоит заскочить — там столовая хорошая…»

А больше уже ничего подумать не успел, очнулся лежащим на боку и прижатым чем-то сверху в полнейшей тишине — во всём мире остался один только звон в ушах.

Чёрт! Да мы же перевернулись! Фургон опрокинулся! А давит на меня, не давая пошевелиться, вывалившийся из своего сиденья шофёр. Тяжёлый, зараза!

Ну вот как этого разиню угораздило машину перевернуть? По прямой же дороге ехали, в поворот не входили!

Запахло дымом. Я напрягся и чуть приподнялся, кое-как выпростал из-под себя правую руку, упёрся ею в крышу кабины и потянулся к сверхсиле.

Напряжение! Ионизация! Нагрев! Давление!

Голова шла кругом, удерживать под контролем пустяковое воздействие получалось с невероятным трудом, плазменное жало то легко прожигало металл, то напрочь теряло фокусировку и лишь покрывало стальной лист язвами да нагревало его, не в силах продолжить разрез.

Дерьмо!

Ну давай же! Давай!

Левой рукой я попытался отодвинуть от себя давившего сверху шофёра, правой изловчился и замкнул линию, напрягся и выдавил железный лист, кое-где прикипевший краями к оплавленному разрезу. Обдирая прыжковый костюм, я то ли выполз, то ли и вовсе вытянул себя наружу через неправильной формы отверстие, а там…

Кого чёрта⁈

Метрах в пяти от нас полыхал искорёженный вездеход, а чуть дальше мелькали какие-то фигуры, но их толком даже не разглядел, вместо этого сразу переполз к обочине и свалился в протянувшуюся между той и заводским забором канаву.

Проклятье! Это не авария, это налёт!

Инкассаторский фургон дрогнул, с лязгом отлетела в сторону выбитая изнутри дверца, а миг спустя Иван