(В кадре – молоденькая рыжеволосая девушка в мешковатом комбинезоне. Одежда на ней гражданская, на шее – полукольцо наушников с изогнутой веточкой миниатюрного микрофона.)

– Представьтесь, пожалуйста, dame корреспондент.

– Катарина, старший корреспондент-обозреватель Главной вещательной. Катарина Фе…

– Достаточно просто Катарина. Совсем необязательно сообщать вашу фамилию нашим визави по ту сторону разграничительной линии.

– Да, конечно, вы правы.

(Девушка смеётся.)

– Катарина, над чем вы сейчас работаете?

– Мы готовим блоки новостей и небольшие аналитические программы. Стараемся затрагивать самые острые вопросы.

– Например, какие?

– «Что несёт вам отделение?», «Правда и ложь о жизни за „зелёной линией“, „Как сепаратисты извращают историю…“.

– Что же конкретно вы говорите?

– Ну, мы показываем повседневную жизнь на планете под нашим контролем. Показываем, что работают все добывающие и горнообогатительные предприятия, создаются новые рабочие места, экспорт возрастает с каждым днём, растут реальные доходы людей. Показываем школы, больницы, магазины, ресторанчики… ну, знаете, где проходит повседневная жизнь людей. Разоблачаем ложь о концентрационных лагерях и газовых камерах. Многие простые люди передают приветы своим родным и близким, оставшимся на временно неподконтрольной нам территории. Сепаратисты ведь лгут, что имперские войска якобы арестовывают всех, у кого родственники оказались в оккупированных районах. Мы даём слово этим людям.

– А что происходит за «зелёной линией»?

– Там – военное положение, комендантский час, нормированное и скудное снабжение. Вот, смотрите – сепаратисты даже напечатали свои собственные деньги!

(На экране – аляповатого вида розоватые и голубые купюры с изображениями Черчилля, Рузвельта и Сталина.)

– Они делают настоящий фетиш из давно канувших в Лету событий Второй мировой войны. Вы видите – на их денежных знаках напечатаны портреты кровавых диктаторов, ввергнувших мир в нечеловеческую бойню…

– Будем справедливы, дорогая Катарина, Черчилль стал премьером Англии уже после начала боевых действий. Главную ответственность, по-моему, всё-таки несут господа Чемберлен и Даладье…

– Вы совершенно правы. Но это уже вопрос к Герхарду. Он у нас заведует аналитическими программами.

– Благодарю вас, dame Катарина. Господин Герхард! Не откажетесь ли вы…

– Ответить на несколько вопросов? Ну, конечно же нет! Отвечать на вопросы, даже самые острые – это моя профессия.

(Перед камерой – сухопарый, поджарый пожилой офицер со старомодным моноклем. У него погоны оберста.)

– Господин Герхард, вы на действительной военной службе?

– Да, я имею честь быть доцентом кафедры военной истории Академии Генерального штаба имени генерала Гейнца Гудериана. Прибыл сюда для помощи молодым коллегам…

– Скажите, пожалуйста, почему возникла необходимость так подробно говорить о давным-давно минувших событиях Второй мировой? Кого они сейчас могут волновать?

– Гм, я полагаю, ни для кого не секрет, что сепаратисты строят свою лживую пропаганду на утверждении, что наша любимая Империя – наследница якобы «преступного нацистского режима». И для этого они извлекли из-под спуда давно поеденные молью архивные записи, фальсифицировали их и, как говорится, «раздувают старые обиды в новое пламя». Вот и приходится нам, кабинетным историкам, учащим имперских офицеров пониманию логики боя, разъяснять и растолковывать, что на самом деле всё было совсем не так, как пытается внушить, промывая людям мозги, пропагандистская машина инсургентов.

– Не могли бы вы привести небольшой пример?

– Пожалуйста. Как известно любому школьнику, германское государство было вынуждено осуществить ограниченную операцию по устранению угрозы вторжения орд Советского Союза, сосредоточенных на восточных рубежах Третьего Рейха. Подталкиваемый английскими плутократами, преступный сталинский режим, перемоловший до этого десятки миллионов своих сограждан, приготовился к последнему броску на Запад. Было назначено и время вторжения – двенадцатое июня тысяча девятьсот сорок первого года…

– Но, как мы тоже все хорошо знаем, оно не осуществилось?

– Не осуществилось. Как раз в это время мужественный Рудольф Гесс вёл переговоры в Англии, куда его заманили лживыми посулами заключения мира. И Сталин своей азиатской хитростью дикаря почуял неладное, решил выждать. Это, бесспорно, спасло Европу от русского рабства. Удар доблестных германских войск сломал хребет сталинской волчьей стае, не пропустив её в Париж, Женеву, Мадрид, Лиссабон, Брюссель, Копенгаген…

– Простите, господин оберст, но, если мне не изменяет память, сталинские последыши много десятилетий утверждали, что Советский Союз только «готовился к обороне» и потому…

– Ах, сударь, вы совершенно правы! И с этим-то мифом мы и вынуждены бороться по сей день. Ну, посудите сами – русские сталинисты уверяли, что они «готовились к обороне», но где их оборонительные сооружения? Где оборудованная полоса обеспечения? Предполье? Почему их укреплённые районы – чуть ли не на самой границе? Так их никто не строит. А помните их теорию «малой кровью, на чужой территории»?

– Нет, господин полковник, я так глубоко историю не изучал…

– Конечно. Это и не нужно. Такое следует помнить только специалистам. Но… как оказалось, мы все ошибались. Коварство русских неизмеримо. В глубине души они всё равно остаются варварами… Так вот, эта теория – в сочетании с тем, что они якобы «готовились только обороняться», оставляет без внимания один важнейший вопрос: а как они, собственно, собирались переходить от обороны к наступлению? Контрнаступление – это ведь венец важнейшего, сложнейшего раздела в оперативном искусстве. А у русских хватало планов «прикрытия», хватало планов наступления – а вот планов обороны не было!

– Простите мне мою наивность, герр оберст, но разве «планы прикрытия» не то же самое, что планы обороны?

– Что? О нет, конечно же нет! Так может рассуждать только неспециалист. «Прикрытие» в данном случае – прикрытие развёртывания наступающих войск. Это, поверьте, не имеет никакого отношения к настоящей стратегической обороне, к которой следовало бы готовиться русским, желай они и в самом деле обороняться. Им совершенно нечего было делать на передовых рубежах, подставляя себя под всю мощь германского оружия. Русским следовало бы отвести войска в глубь своей территории на пятьдесят-сто километров, там, вдали от границы, оборудовать настоящие укреплённые районы, создать насыщенное заграждениями предполье, заминировать и при первом же признаке начала военных действий взорвать мосты, железнодорожные станции, водокачки, склады и так далее и тому подобное. А германские войска достигли Минска на пятый день войны, пройдя к тому времени около трёхсот пятидесяти километров!..