– Поднял и кинул, – хмуро пояснил приказчик. – Ну, теперь ему точно не поздоровится. Повесят – и к предсказательнице не ходи! Вон уже стражники бегут! Сейчас повяжут!

Точно. Стражники уже бежали, громыхая по мостовой подкованными сталью сапогами. Их кирасы и шлемы блестели на солнце, начищенные тертым кирпичом (в городской Страже истово следили за чистотой и опрятностью формы), в руках – обычные дубинки из черного дерева, окованные медными кольцами. Именно медными (иногда бронзовыми) – никому не хочется пачкаться о ржавчину стальных колец. В сезон дождей сталь обязательно покрывается налетом ржавчины, если только не намазать ее маслом. Но масло смывается, да и ходить с масляными пятнами на одежде очень уж нежелательно. Смазочное масло имеет особенность очень быстро и непонятным образом перебираться на праздничную, самую лучшую одежду. Потом замучаешься эти самые пятна выводить!

Беловолосого они догнали быстро, он не успел отойти от места побоища-пожиралища и шагов на двадцать. Похоже, пока пекарь лежал без сознания, кто-то из прохожих или его друзей сообщил стражникам, что некто избил и ограбил брата командира одного из подразделений городской Стражи. Стражники знали пекаря, знали его братца, славящегося совершенно склочным характером и невероятно дурным нравом. И когда бросились на поиски обидчика, честно сказать, рассчитывали на долгую память этого самого командира стражников. По слухам, именно он должен стать заместителем начальника городской Стражи взамен ушедшего на отдых прежнего. Тот оставил службу, предпочтя уехать в столицу, где у него было поместье, и теперь должны назначить нового. И лучше будет, если этот «новый» запомнит, кто же все-таки схватил обидчика его брата!

Скорее всего, обошлось бы без крови – со стороны стражников. Нужно было тихо подкрасться к злодею и от души врезать дубинкой по затылку супостата. Не надо было орать, топать, привлекая к себе внимание не только прохожих, но и потенциальной жертвы. Однако стражники не умели действовать по-другому. Им обязательно нужно было устроить представление, чтобы их великолепную расправу над грабителем видел весь город. И чтобы об этом рассказали брату потерпевшего.

Вот это их и погубило. Беловолосый обернулся, привлеченный адовым шумом, и с любопытством в синих глазах посмотрел на приближающуюся стаю стражников. Потом повернулся к ним всем телом и невозмутимо отхлебнул из кувшина кислого красного вина с тремя четвертями колодезной воды. Приятное питье после плотного обеда!

Первый стражник – молодой, здоровенный парнюга – отлетел назад после пинка ногой в кирасу. Зрители, которые видели происходящее, были готовы поклясться, что после удара босой ногой на кирасе осталась вмятина – отпечаток ступни.

Второй и третий стражники взлетели в воздух так же, как и незадачливый пекарь, – беловолосый увернулся от ударов дубинок, поставил на землю кувшин и, действуя одной рукой (в другой – пирог!), в течение пары секунд разбросал обоих в разные стороны, ловко закрутив в воздухе, как деревянный волчок.

Лететь стражникам было очень неприятно, падение причинило сильную боль. И вот тут уже никто не спорил – после такого падения кираса никак не могла остаться целой. Мялись латы – как после удара булавой.

Остальные стражники, видя такое дело, бег притормозили и, остановившись шагов за пять до преступника, начали дуть в свои дудки, ревом этих мерзких приспособлений собирая стражников, оказавшихся в пределах слышимости. Никто не сомневался в том, что стражники, услышавшие рев дудок, прибегут. Если на чем и держалась стража, так это на взаимопомощи – не поможешь товарищу сегодня, товарищ не поможет тебе завтра. И ты можешь остаться калекой или даже лишишься жизни. В свободном степном городе народ жил разный, здесь обреталось много старателей и охотников, много наемников, бежавших на границу Империи в расчете на то, что преследующие их неприятели не заберутся в эдакую задницу мира и забудут об их существовании. Время от времени вспыхивали погромы, мелкие бунты, когда толпа громила лавки и развлекалась любыми доступными ей методами, так что взаимопомощь стражников была не просто обязанностью каждого из них, но и способом выживания в непростых условиях пограничного города.

На вой дудки прибежали еще две тройки стражников, которым оставшиеся на ногах два то ли самых умных, то ли самых медлительных соратника рассказали о том, что сейчас произошло, и указали на спину удалявшегося прочь странного типа.

Командир третьей тройки стражников не стал изображать из себя героя. Он достал из-за спины арбалет – мощный, наколдованный городским магом, – вставил в него специальный болт с шариком на конце и пустил этот самый болт в затылок незнакомцу.

Ну а потом было самое обыденное, простое дело. Беловолосого связали, накрепко закрепив ему руки за спиной и связав ноги простыми путами, какими треножат лошадей. Теперь он мог идти короткими шажками, но никого не мог пнуть своими нереально здоровенными ножищами. Пирог у него отобрали – вернее, не весь пирог, а то, что от него осталось.

Беловолосого хорошенько отходили дубинками, пустив ему кровь и как следует отполировав бока, – прилюдно, смачно, гулко. Били как по ковру, выбивая из нищего грязь, пыль и дурь. Пусть все вокруг видят – нападать на стражника нельзя! Это самое большое преступление после поношения Его Величества Императора! Стражник олицетворяет собой Власть, и Власть должна поддерживать свой фундамент и наказывать тех, кто его подрывает! Фундаментом власти, само собой, были побитые стражники, без которых город давно превратился бы в беззаконную, опасную для жизни сточную канаву.

* * *

Юсас тосковал. И было от чего – третий раз подряд оказаться в темнице, это тебе не шутка! Больше всего он боялся, что Вожак откажется его выкупать. А что – запросто! Попасться третий раз за последние полгода – это ли не повод, чтобы отказаться от своего работника? Неудачник! А кому нужен неудачливый вор?

И все ведь было хорошо – если бы навстречу из-за угла не шагнул стражник! И не подставил ему ногу!

Ну и… все. Кошель отобрали, попинали (не сильно, ничего не сломали – стражники тоже люди, не будет воров – зачем тогда нужны стражники?), отвели в темницу. Теперь, если Вожак не выкупит – беда!

Что грозит вору, пойманному за руку в момент совершения преступления? Выбор – или отрубание кисти руки (левой или правой – по выбору преступника), или порка на базарной площади – от двадцати до пятидесяти ударов кнутом.

Вот и выбирай! Руку отрубят – будешь жить. Сразу прижгут, замотают, и ходи с культей, живи как хочешь. Или воруй одной рукой, или попрошайничай.

А что можно еще делать с одной рукой? Если только зад подставлять! Но на это Юсас не пойдет. Лучше сдохнуть!

Впрочем – выход есть. Выбрать кнут. Юсас маленький, выглядит младше своих лет, судья даст ему самый меньший предел – двадцать ударов. Палач авось сжалится, будет бить не так сильно, мясо не порвет, и тогда есть шанс выжить. Главное, чтобы заразу не занесли – ну кто моет кнут перед поркой? Он небось весь в гнилых остатках крови и мяса. Симан рассказывал, что вся зараза от грязи, это все лекари знают. Так что сгнить потом заживо – как раз сморкнуться.