Не было такой прилипчивой девушки в моей жизни, как Ева. Она всегда искала повод прыгнуть на меня или обнять, а ведь потом от нее не избавишься: прицепится и не отпустит пока сама того не захочет. Я не люблю прикосновения, рукопожатия и прочее, всегда от этого отказывался или увиливал, но с ней у меня и шанса не было. Она каким-то образом создавала мне выбор между смертью и “обнимашками”. – Как бы глупо это не звучало. – Особенно не люблю, когда кто-то трогает мои волосы, а она же за них хваталась и отпускать не желала.

13 ноября 2017 года – Самое его начало.

У меня все тело болело после спуска с той трубы. Ева была у меня на плечах, пока я же в свою очередь корчился и пытался спустить нас обоих, не расшибив в лепешку при этом. После этого мы прогуливались по темным улочкам, где могли повстречать лишь конченых негодяев.

В нашем городе почти не было высоких зданий, из-за чего и складывался такой живописный вид на алый горизонт. Вдалеке по ночам всегда светился красочный город по соседству. Он был знаменит своими технологиями, поэтому время от времени они включали большую голограмму какого-то знаменитого дерева, растущего в нем. Дерево было особенное: розовое как сакура и крепкое как бакаут. Завидно мне было смотреть на этот Токио-подобный город, так что я часто отворачивался от него, в пользу моих любимых единорогов. У нас по ночам нужно выключать свет и сидеть смирно – так уж сложилось.

– Нет, я понимаю: трагедия, потеря руки и все такое, но мой бог! Эта рука такая офигенная! – Она восхищалась моим протезом, так голодно на него смотрела, что я и расслабиться не мог. – Ударь по стене! Разрушь ее к хренам!

– Нет! Это дорогая вещь, купленная моим великодушным отц…

– Да бе-е-ей! Не занудствуй: такие штуки очень крепкие!

Она умоляла меня сделать это, к ногам бросалась и хваталась за обувь, пока я наконец-то не согласился. Мы подошли к какому-то жилому дому, но я продолжал сомневаться.

– Это плохая идея.

– Да ты не левой бьешь!.. Выбирай: сам бьешь по стене, или я пойду куда-нибудь, отрублю себе руку, накоплю на протез и сама ударю! – С порядком намудрила, но в целом она смогла меня убедить.

– Правда пойдешь на это?

Она развернулась и двинулась куда-то, пока я не ухватил ее за руку.

– Ладно. Дай только настроиться… Фух.

И я как ударил в стену, все кирпичи раздробил и руку вбил поглубже. Мне отдалась такая встряска по телу, что до мурашек пробрало, и боль в плече невыносимая поступила. Знаете, у кого еще выдалась встряска? Правильно – у жильца. Я не мог вытащить руку, а Ева еще и смеялась, пока свет окон надо мной не загорелся.

– Ха-ха. – Она побежала в темный угол, чтобы оттуда смотреть, как я буду получать люлей.

А люлей я получил знатных. Из окна вылез какой-то мужик, снявший свой провонявший от пота тапок, который принялся орать на меня и стучать по голове. Он бил и бил меня, не прекращая нести ересь на языке, который я даже не понимал, пока я не вытащил руку и не убежал.

– Ну ты и подставила меня-ох-словно знала, что так оно и-ох-произойдет. – Я еле дышал, пока выговаривал эти слова.

– То, что мистер Динеш выйдет и наваляет тебе? Да как такое можно знать? – Я смотрел на нее с особым трепетом и не понимал, что вообще происходит. С ней мой взгляд менялся с холодного и безжизненного на более теплый, но в полной мере жалкий. – Да расслабься, я как-то убиралась у него за плату. Я прекрасно знала про его раздражительность.

– Он нанимал тебя?

– Ну да и нет: другую меня, вообще-то прям самую первую меня.

– Так ты здесь родилась?

– Да… И я продолжаю рождаться здесь очень часто. Этот город как магнит для меня: я постоянно к нему возвращаюсь, но!.. Хах, угадай, кем я была до Евы.

– Одной из миллиардов других.

– Да, но ее ты точно знаешь.

– Фрида?

– Чт… Нет! Так, это может затянуться – я была Милевой Марич! – Эти слова поставили меня в ступор. – Да как ты не знаешь?! Жена Эйнштейна! – И только тогда я уже понятливо покивал. – Боже, какой же ты необразованный.

– И как он? – Я не стал забрасывать ее сотнями вопросов только потому, что сам не мог их задать: мне безразлична жизнь какого-то физика, даже если он очень известен.

– Альберт? Молодец он, и поэтому мне грустно: многие говорят о том, что это я “создала Эйнштейна” – написала письмо, еще пару случайностей и все – гений! Даже после развода не хочу так плохо о нем отзываться. Не скажу, что любила его, это чувство все еще мне не понятно.

Я как-то забыл о ее выходке, по которой я получил по голове и просто повел Еву дальше. Что в ней заметил: ее зрачки при виде чего-то постоянно дрожали, непонятно, она была взвинчена, счастлива или просто боялась. Понимаете, стоило ей увидеть что-то интересное, и она широко раскрывала свои глаза, зажимала губы и растопыривала руки, а кисти сжимала в кулак. Шла она в прыг-скок, пролетая метры вместе с плюшевым демоном. Его торчащая голова всегда смотрела на идущего сзади, как бы охраняла Еву от опасностей.

– Ты добра. – И подбодрить решил, и правду сказать, люблю, когда получается такая комбинация.

– Да ужас просто: как жить то мне. – Я повел бровью, но не стал прерывать. Даже когда сталкиваюсь с людьми, любящими паузу поддержать, я просто молчу, усилий и не затрачиваю. – Ты просто представь, что я все, кто только есть. Как я могу любить, если знаю, что это мой сын, внук, я или еще кто-то – как? Мне тяжело злиться на людей, ведь виню я все равно себя. – Она остановилась и села, зажав ноги. – Я одна.

– Не ври. Зачем тебе я, если ты так считаешь.

У нее поступали слезы, которые она скрывала за большими рукавами свитера.

– Тебе просто повезло. – Она сжалась в маленький кубик, и голос стал глухим. – Так что не думай о себе много.

– И не собирался… Ты и дальше собираешься тут сидеть?

– Мне некуда податься.

– Назад под мост?

Она вскочила и схватила меня. Так вцепилась, что ее идеальные ногти стали понемногу надламываться и выглядело это болезненно.

– Болван, да я к тебе хочу!

– Запрещаю.

– Ты хочешь, чтобы меня изнасиловали тут?! Потому что это уже происходило, а я малое дитя! – Она все кричала и кричала на весь город, привлекая к нам ненужное внимание.

– Навскидку даю тебе пятьсот лет.

– Ты меня вообще слушал?! – От ее криков жильцы домов вставали один за другим. За окнами включался свет, и стало даже страшно. До утра еще было достаточно времени, так что я уже сам представлял недовольство людей. – Я для тебя пустое место?!

Я даже боялся сказать ей, что не могу впускать жить ко мне человека, которого я видел всего дважды, но с другой же стороны я также боялся и за нее, ведь в нашем городе что угодно могло произойти с такой как она. К тому же ее внешность играла в ее пользу: она была такая невинная, хоть и кричала постоянно и надувала щеки, когда обижалась. Я не удержался: