Олег устраивается рядом. Почти всю дорогу до ресторана он беседует по телефону, обсуждая работу и какие-то неотложные дела, а я гляжу в окно, любуясь пролетающими мимо пейзажами.

Невзирая на то, что я всю жизнь прожила в Москве, она по-прежнему меня зачаровывает. Такая большая и в то же время такая уютная, напыщенная и невзрачная, богатая и бедная, культурная и варварская — город-контраст, город-безумие, город-мечта. Москву можно любить, можно ругать, можно ненавидеть, но не признавать ее величие нельзя.

Игорь плавно притормаживает у ресторана и через зеркало заднего вида вопросительно косится на Олега, который по-прежнему увлечен деловой беседой.

— Да-да, Карим, я понял. Давай завтра за обедом это обсудим. Все, до связи, — он убирает телефон от уха и переводит взгляд на Игоря. — Что, приехали?

— Да, Олег Константинович, — кивает водитель. — Во сколько мне вас забрать?

— Часа через два-три, не раньше, — отзывается муж. — Но я заранее позвоню.

У входа в ресторан нас встречает широко улыбающийся молодой человек в бабочке и, найдя наши имена в списках приглашенных, услужливо распахивает перед нами дверь.

Надо признать, что в этом году фонд не поскупился и выделил довольно-таки приличную сумму на организацию праздничного мероприятия. Пирамиды из шампанского, шоколадные фонтаны, живые цветы на столах, инструментальная музыка, звучащая фоном, и популярные картины современных художников, развешенные по стенам, — вечеринка приятно удивляет даже меня, женщину, привыкшую к светским раутам и относящуюся к ним с долей здорового скептицизма.

— О, вот и чета Гольдманов пожаловала! — к нам подплывает седовласый мужчина под руку с молодой, вылепленной из силикона блондинкой. — Карина, Олег, здравствуйте, дорогие друзья!

Это Борис Градский вместе со своей новоиспеченной супругой Каролиной — двадцатилетней охотницей за миллионами и, как мне кажется, бывшей эскортницей.

— Добрый вечер! — Олег пожимает руку давнему бизнес-партнеру и переводит взгляд на его спутницу. — Прекрасно выглядите, Каролина!

— Спасибо, — изгибая утиные губки в улыбке, отзывается девушка.

Мужчины заводят разговор о работе, а мне приходится поддерживать некое подобие светской беседы с юной жертвой пластической хирургии:

— Как вам торжество? Нравится? — без особого энтузиазма интересуюсь я.

— Ой, тут так все прикольно, — воодушевленно отзывается она. — Я даже сказала Бореньке, что нам нужно купить домой картины этих… Ну, анвагардистов.

— Авангардистов, — на автомате поправляю я.

— Да-да, извиняюсь, — тушуется блондинка. — Я пока не очень хорошо разбираюсь в искусстве.

Усилием воли оставляю при себе едкий комментарий о том, что надо говорить «извините», а не «извиняюсь». Еще не хватало самоутверждаться за счет малообразованной молодежи.

— Ничего, наверстаете, — натягиваю на лицо улыбку, которая, боюсь, выглядит совсем неискренно. Должно быть, потому, что я абсолютно не верю в свои слова и произношу их из банальной вежливости.

Знаете, есть такие женщины, которым глянцевые журналы заменяют книги, а социальные сети увлекают их гораздо больше, чем качественное кино со смыслом? Так вот, Каролина как раз относится к этой категории. Ее мозг не обременен сложными мыслительными процессами, а на душе всегда легко и солнечно. По той простой причине, что она не умеет долго грустить.

Понимаете, грусть — это следствие определенного внутреннего анализа. Самокопания, если хотите. А о каком самокопании может идти речь, если главными проблемами человека являются уколы красоты, звездные сплетни и то, каким лаком покрыть ногти на следующей неделе?

Дураки всегда счастливее тех, кто умен. И в этом их бесспорное преимущество.

— Олег, я за шампанским, — коротко касаюсь локтя мужа.

— Хорошо, я тоже иду, — слегка наклонив голову, отзывается он, а затем, обращаясь к собеседнику, добавляет. — Рад был встрече, Борис, еще увидимся!

Беру мужа под руку, и мы вдвоем направляемся к столу с напитками, любезно кивая в знак приветствия попадающимся навстречу знакомым.

— Что-то интересных собеседников я тут не наблюдаю, — фыркаю я, делая крошечный глоток игристого.

— Брось, дорогая, не будь снобом, — беспечно отвечает муж, отправляя в рот сырное канапе на шпажке. — Кстати, я тебе говорил, что Градский отцом скоро станет? Каролина беременна.

— Правда? — в ужасе кривлюсь я. — Ему же под шестьдесят!

— Видишь, — он многозначительно приподнимает брови. — Люди даже в таком возрасте решаются, а ты…

— Не начинай! — резко обрубаю я. — Мы же вроде договаривались?

— Ладно-ладно, не заводись, — Олег примирительно приподнимает руки. — Я же просто к слову сказал…

Недовольно поджимаю губы и, вновь отпив из бокала, окидываю взглядом собравшуюся публику. Все как на подбор элегантные, солидные и до омерзения скучные.

Слегка поворачиваю голову к дверям, в которых то и дело появляются новые гости вечера, и вдруг резко замираю. Дыхание внезапно обрывается, а шампанское булькающими пузырькам идет у меня через нос.

Закашлявшись, я на секунду жмурюсь, а, открыв глаза, вновь устремляю взгляд в сторону, дабы убедиться, что увиденное не жестокая шутка больного воображения.

Нет, мне не показалось. Прямо посреди зала стоит он — мой самый большой грех и самое сладкое воспоминание. Свежий, подтянутый, молодой. В темно-синем костюме и белых кедах, которые, как ни странно, довольно неплохо сочетаются. Красивый настолько, что аж голова кружится.

— Держи, — Олег подсовывает мне салфетку, и я коротко киваю в знак благодарности. — А шампанское ничего, да? Не знаешь, что за марка?

— Поль Роже, наверное, — хриплю я, вытирая губы.

Очередной короткий взгляд вправо, и сердце с оглушающим «ба-бах» обрушивается в пятки. Богдан заметил меня и идет сюда. Прямо сюда, к столу с шампанским, где я стою в обществе мужа.

М-да, кажется, я поторопилась окрестить этот вечер скучным.

Глава 17

Карина

— Добрый вечер! — приблизившись к нам с Олегом, провозглашает Богдан с широкой улыбкой на лице.

Я сейчас упаду. Грохнусь на пол посреди ресторана, и будь, что будет. В сложившейся ситуации бессознательное состояние, определенно, сыграет мне на руку. Не надо будет общаться, удерживать на лице маску безразличия, которая так и норовит соскользнуть, и, самое главное, смотреть в синие, полные испепеляющих искр глаза.

— Здравствуйте! — сипло отзываюсь я, до боли в пальцах стискивая бокал.

Нервничаю так, что на лбу, кажется, выступил пот. И чего этот несносный мальчишка тут забыл? Мероприятие же только для членов фонда! Ни за что не поверю, что в двадцать два человек уже дозрел до благотворительности!

— Неожиданная встреча, согласитесь, Карина Владимировна? — его смеющейся взгляд останавливается на моем лице.

Ладно хоть не на «ты» обратился. И на том спасибо.

— Что правда, то правда, — выдавливаю я, чувствуя, как слабеют ноги. — Мир тесен.

Опасаясь за свое равновесие, обхватываю рукой край стола и частично переношу на него вес тела. Потряхивает меня, конечно, знатно, но чертов обморок все не наступает. А как хотелось бы!

— Вы знакомы,