Фармавир тоскливо выдохнул и обреченно сел за свой стол. Мечта отдохнуть растаяла, как снег на майском солнце. Да и кипа заданий до сих пор не убывала. Едва он успевал выполнить пару-тройку заданий, как появлялся посланник от первого советника и добавлял еще с десяток приказов. В такие моменты у Фармавира складывалось впечатление, что в королевстве работали только два студента и один профессор. Остальные жители писали жалобы и приказы или предавались праздности, как Альтарес. У Фармавира с первого дня зачесались руки набить ему ряху, но мешало постоянное отсутствие владельца этой самой ряхи на рабочем месте. С другой стороны, Альтарес не мешался под ногами, и еще неизвестно, хорошо это или плохо, если он присутствует на рабочем месте раз в неделю. При своей удручающей неграмотности Альтарес мог натворить дел, расхлебывать которые пришлось бы самым умным людям королевства.

Пока Баррагин и профессор рассматривали, как дым растекается по полу и приближается к их ногам, вредная муха слетела с люстры, прожужжала над ухом профессора, пролетела сквозь опускающийся из банки дым и… рассыпалась на лету красным порошком, оставив за собой двухметровой длины «инверсионный» след. След осел на пол и скрылся в расползающейся по лаборатории пелене.

– Оба-на… – пробормотал профессор.

Баррагин попятился и, спасаясь от расползающегося дыма, вскочил на кресло с металлическими ножками. Профессор решил перестраховаться и фантастически ловко для своих лет забрался на шкаф.

– Вот чем мне нравится наш дружный коллектив, – сказал Фармавир, – так это тем, что он спасается от мышей на полу молча, а не визжа, как резаные поросята.

– Присоединяйся, пока не поздно, – предложил Баррагин. Дым дотек до ножек кресла, на котором он стоял, и кресло закачалось, изменяя цвет и оседая. Баррагин сглотнул и торопливо перепрыгнул на стол у стены, столкнув при этом на пол баночки и пробирки. Страх волной прошелся по организму, и сердце ушло в пятки, но сразу же отправилось в обратный путь.

– Ну, все, – сказал Фармавир, – влетит тебе нынче за бездарную трату подотчетных веществ.

– Выговор я переживу, – отпарировал Баррагин. – В отличие от дыма, он не так опасен.

– Трудно возразить… – Фармавир дождался, пока дым дотечет до его рабочего места, превращая в красный порошок находившиеся на полу мелкие предметы, опомнился и ловко вскочил на стол. Посмотрел наверх и улыбнулся: в отличие от Баррагина и профессора он мог выбраться из лаборатории через верхнюю вытяжку и не попасть в облако дыма. – Я, пожалуй, сбегаю за помощью.

Он подтянулся к вытяжке и по железным скобам, проделанным для трубочистов, выбрался из лаборатории. Нижние вытяжки почему-то перестали пропускать воздух, и дым ровной пеленой заполнил лабораторию.

Кресло покраснело и рассыпалось песком.

– Что за гадость мы создали? – чертыхнулся Баррагин.

– Какой-то катализатор, не иначе, – предположил профессор. – Осталось проверить, на что способна жидкость, если вышедший из нее дым превращает в песок все, до чего дотянется, и можно приступать к массовому ее производству.

– Зачем Вам это нужно?

– Подобное вещество пригодится для уничтожения старых зданий и всякого хлама: достаточно обрызгать мусор, собрать песок в кучку и высыпать его в море, чтобы не мешался. У нас вышел отличный очиститель пространства от лишних вещей.

– Слишком отличный, чтобы иметь право на существование, – мрачно проговорил Баррагин.

Профессор подумал и вынужденно согласился: если катализатор превращает в песок все или почти все, то его могут использовать для совершения пакостей, какие только способны прийти в голову как настоящим темным личностям, так и недоумкам, наивно причисляющим себя к великим злодеям. Катализатор справится с любыми замками, дверями, врагами, надоевшими соседями… Искушение слишком велико.

– Зато его можно использовать против Горгоны, – заметил профессор. – Теоретически.

– Если колбы не разобьются на корабле во время шторма и не потопят его ко всем морским чертям.

Дым окутал нижнюю часть основного лабораторного стола, но тот не рассыпался, и Баррагин облегченно выдохнул: мебель сделана из дерева, а оно почему-то оказалось для катализатора крепким орешком.

– Радует, что хотя бы стекло не поддается его воздействию, – заметил профессор, когда жидкость в банке перестала бурлить. Последние сгустки дыма стекли на пол, наступило относительное затишье. Напоминающая грозовую тучу пелена полностью укрыла полы в лаборатории и начала оседать. Глазам профессора и Баррагина предстали красный пол и кучки песка вокруг медленно краснеющей и рассыпающейся деревянной мебели. Только пробирки и баночки не превратились в песок и лежали на полу, частично разбитые, но все такие же прозрачные. Банка с жидкостью тоже не изменилась, зато блестящая подставка потемнела и покрылась красными, похожими на ржавчину, пятнами.

Из коридора донеслись звуки тихой перебранки, раздался стук в дверь, она приоткрылась, и в лабораторию заглянул стражник.

– Это у вас тут какие-то проблемы? – спросил он и замолчал, увидев Баррагина, стоящего на столе, и профессора, сидящего на шкафу. Спустя секунду стражник выхватил лук со стрелой.

– Змея из серпентария выбралась, да?! – воскликнул он, водя луком вправо-влево и разыскивая притаившееся в лаборатории пресмыкающееся. – А ведь я давно их предупреждал: не проведут капитальный ремонт – в серпентарий превратится весь дворец! Нет, понимаешь, пока жареный петух не клюнет, даже пальцем не пошевелят, экономисты несчастные!

Баррагин вытаращился на него в полном изумлении: ничего себе, ассоциации, выводы и скорость мышления у человека! Одно можно сказать точно: стражникам вредно читать на работе книжки о змеях-убийцах. Других причин появления подобного бреда в голове вошедшего он не видел. Но надо отдать стражнику должное – его реакция оказалась выше всяких похвал: за секунду выхватить лук, приложить стрелу и натянуть тетиву – такое не каждому под силу.

– Вот, уверен: если на него на самом деле набросятся змеи, – сказал профессор вполголоса, – он успеет уклониться и нанести им ответный удар. А уж медлительных бандитов и вовсе отправит к праотцам до того, как они поймут, на кого посмели поднять руку.

– А где Фармавир? – спросил Баррагин. – Почему он не с вами?

– Мы оставили его вверху под арестом до выяснения подробностей случившегося, – сказал стражник.

– Зачем?

– Он нес какую-то ахинею про съедающий материю дым, – пояснил стражник. – Обычно так поступают растерявшиеся преступники или принявшие запрещенные вещества глюконавты. И первое, и второе жестоко карается законами королевства.

Баррагин не успел сказать ни слова в ответ, как бесстрашный стражник вошел в лабораторию, наступил на покрасневший каменный пол и в недоумении замер, ощутив под ногами песчаную поверхность. Он опустил глаза и посмотрел на сапог. Под подошвой полы деформировались, показав четкий след.