Дед пару раз ударил прутом по раскрытой ладони.

- А теперь, зная, какой я у тебя добрый старик, начнем. Доходишь до последнего столба и обратно. Первые десять раз разрешаю просто шагом.

Хотя я не знал, что меня ждет до того, как пришел на полигон… Ныть не собирался.

Страшно, но я ожидал чего-то жесткого, прося тренировок у ветерана Первой Войны с Квинси. И ветерана пары гражданских войн среди шинигами. И героя подавления нескольких дворянских восстаний. И еще много чего более мелкого, если считать мелочью сражения с монстрами, которыми пугают уже умерших людей.

Мой дед пережил столько войн, сражений и даже восстаний в среде шинигами, что я всецело готов довериться его опыту. По сравнению с ужасами настоящих битв, эти тренировки просто цветочки. Очень невинные и милые цветочки, без капли вражеской крови на лепестках.

- Надеюсь, сегодня я хотя бы попить смогу, - не теряя оптимистического духа, пошутил я на счет условий.

- Надейся, - хмыкнул дед.

Первый шаг на низкий столбик и уже потерял немного воды. Я сглотнул, пытаясь балансировать. Второй шаг, зашатался… Не маши руками, чтоб тебя, тупое тело! Осторожно, надо двигаться мягко, плавно. Очень сложно подавить рефлекторные напряжения мышц, когда пытаешься удержать идеальный баланс.

- Кажется, один удар ты уже заработал, - давит будущей карой голос старика. – Продолжай в том же духе и на спине ты сегодня не уснешь.

- Меня не так легко напугать, дедушка, - мягко выдохнул я с улыбкой, перешагивая на пятый столб и держа баланс.

- Посмотрим, что ты скажешь, когда уронишь чашку, - как-то даже мирно пригрозил дед.

Я почти шагнул на седьмой столб, когда внезапное давление духовной силы деда рухнуло на плечи как небо. Так же внезапно и так же тяжело. Дыхание сперло, а тяжесть такая, что хребет затрещал как от веса огромной горы.

Конечно же, я упал! Прямо лицом в песок, едва не поломав ребра о столб при падении. Чашки упали, вода впиталась в песок полигона. Давление исчезло, как не бывало.

- Ух ты, - без всякого удивления раздалось по полигону. – Максимальное наказание с первого раза. Ну, подходи, я уж и запястье размял.

Я выдохнул, стиснул зубы и поднялся. Скрывая небольшой страх внутри, подошел, скинул верх кимоно, оставив легкую ткань висеть на сгибах локтей. Повернулся спиной к деду и стиснул зубы покрепче.

Дед ни слова не сказал, выполнив наказание без сомнений, будто это ничем не отличалось от легкого подзатыльника. Свист прута, ожидание оказалось страшнее самого удара. Я без звука выдержал хлесткие удары по спине. Удары, жгучие как огонь, болью прошлись по коже, протянувшись от плечей до поясницы. Непроизвольно слезы собрались в уголках глаз, до того щиплет.

Спина горит так, будто кожу намазали жгучим перцем. Кажется, что дед смог достать каждый клочок кожи на спине, там нет такого места, где нервы не орут в агонии. Боль, унижение, стыд, все это смешалось вместе, подстегивая обиду. Прежде всего, на самого себя. Как бы злость не клокотала в груди, внешне я совершенно спокойно поинтересовался:

- А нельзя просто сказать что-то типа «шинигами должен быть готов к неожиданностям»? Прежде чем так шарахнуть реацу.

- А ты был бы так готов и напряжен в следующую попытку после простых слов?

Я представил это и честно покачал головой. Не был бы. Дедушка кивнул.

- Опыт на своей шкуре, через усилия и боль, вот лучший учитель. Твое подсознание, твое тело должно впитать в себя и превратить в рефлекс постоянное ожидание нападения или быть готово противостоять неожиданному вражескому давления реацу. Я видел слишком много смертей от таких банальностей, как застывание на месте в момент засады от чужой жажды крови или духовного давления.

- Это было неприятно, - тихо признал я. – И шокирующее. Могу понять, почему от такого запросто можно умереть.

Старик кивнул, небрежно поправил чуть сбившуюся одежду на груди. Так же легко, словно и не стегал меня минуту назад, поделился мудростью:

- Страх, боль, злость на себя, желание не испытывать этого больше и раздвинуть свои пределы – это мощные рычаги для развития начинающего воина. Даже если ты умен как дьявол и гениален без меры, такое обучение лишь ускорит прогресс. Такие методы одинаково хороши и для гениев и для дураков. Размахивание бокеном день за днем в уютном додзе оставь неженкам и будущим трупам. Настоящих воинов учат так, через боль и пот. Еще лучше – прямо в бою.

Дед снова налил в мои чаши воды, поставил чайник на песок и участливо посоветовал:

- Можешь ненавидеть меня, если захочешь. Это лишь начало и дальше будет хуже. Я прощу тебе даже парочку ругательств и не обращу внимания на слезы. Но раз уж ты мне доверился и попросил, я сделаю тебя образцовым шинигами. Который не помрет от когтей первого же Пустого.

- Ага, дорога без возврата и все такое, - небрежно ответил я. – Не трудись оправдываться, дедушка. Я знал, что будет так непросто с самого начала. Я не буду винить тебя.

- Я никогда не оправдываюсь, сопляк, - с нажимом реацу высказался дед. – Я объясняю.

- Да? Хорошо. Просто чтобы ты знал, я все равно тебя люблю, дедуль. Хоть сто розг сломай, я все выдержу.

- Пф, - презрительно фыркнул суровый старик. - Как будто меня волнует что-то такое…

С дедовским фирменным лицом-камнем я бы поверил. Но его опять выдали уши. С такой прической они всегда на виду. Забавно, что за столько лет никто не сказал деду, что у него уши краснеют, когда он смущается. И я не скажу. Это было бы слишком неловко. Да и вряд ли кто-то кроме меня и отца может одними словами так под кожу залезть старому воину. Только семью он воспринимает так близко к сердцу.

И вот как можно винить в чем-то такого мягкого в душе старика? Пусть он меня хоть тысячу раз ударит, на следующий день я забуду всю злость, словно ее и не было.

Я снова взошел на столбы, тщательно балансируя и плавно ведя руками. В этот раз я готов к внезапным помехам, уже не просто делая шаги, а тщательно ставлю стопу и держа позу устойчивой. Вода в чашах еще ни разу не шелохнулась.

Давление реацу деда выдавило воздух из груди