явно затаил. Вояки тоже на это промолчали, не вмешивались в мой с ним разговор. Лишь позже большие пальцы вверх украдкой в знак одобрения показали — ага, значит он со всеми своими «планами и инструкциями» и их всех уже успел достать. Но открыто нас поддержать не решились — ведь по возвращению этот долбодятел непременно настучит. И на нас, что топорщимся, и на них, что не поддержали. Когда всё досконально обсудили по нашему плану, вояки кивнули — мол, согласны, а Вольфрам-таки заставил подписать протокол, и схему действий приложил, а потом его ещё и завизировал. Черт с ним! Крючкотвор. Тут спорить уже не стали. Как есть «бумажно-чернильная душонка» — пусть уж делает вид, что участвует.

При приближении к нужному острову все «евронемцы» из «вермахта» скоренько по команде попрятались и заныкались в каютках Флагмана. Ну а команда наша стала ещё активнее изображать из себя расхлябанных и недисциплинированных вольных торговцев — так и прибыли мы к этому чужому острову.

Какой он, спрашиваете? Неприветливый и неуютный! Это если по первым ощущениям, если сравнивать его с моими родными белорусскими лесами, где легко дышится… А здешний — он совсем другой, совершенно на них не похож. И, даже, на нашем Доме растительность какая-то более добрая и добротная — настоящая, что ли… А здешний… Холмистый и скалистый, так, наверное, правильно будет его охарактеризовать. Деревья-то на нем тоже есть, и местами, даже, довольно много их, а вот какие это породы — так с ходу и не определю, но встречаются, и немало, причем, судя по цвету и насыщенности зеленью их листвы, совершенно разных видов.

Со всех сторон вокруг массива острова — отдельные скалы и камни торчат из воды, кое-где совсем близко к поверхности и еще подводные камни-клыки видны. Более-менее удобный подход к берегу с моря, похоже, только один, тот, где сопровождающие нам и рекомендовали приставать. По словам Кольдо — в ночное время даже он, капитан с многолетним стажем судовождения, не рискнул бы вокруг этого острова близко ходить, уж очень вход сложен оказался, — так и сказал про эту мини-бухточку. Верю, сама с опаской за борт по сторонам поглядывала. Потому как напороться на эти зубья тут действительно проще простого. Но, обошлось…

Раз уж сказала — поясню. «Вермахтом» мы так местных вояк из нашего сопровождения прозвали, они особо-то на нас уже и не обижаются, даже втайне, может быть, и гордятся. Хотя официально стараются, всё же, от такого прилипчивого образа всячески откреститься и называют себя «просто и незатейливо» Selbstverteidigungskräfte (Силы самообороны — нем.) Попробовала я было раз-другой такое заковыристое словообразование выговорить — да ну, ещё язык-то о зубы ломать — пусть сами мучаются. Георгу смешно, а мне нет. Им-то, может, и просто такое произнести, а нам — уж точно нет!

Ну а как ещё иначе-то назвать? Слишком уж напоминает. Форма-то у них современная, да, это так — наверняка бундесверовский «флектарн» они для своих вояк заказали, вместе со всем прочим снаряжением и амуницией, а вот их оружие… напоминает… Да что там, «напоминает» — когда оно то самое, вермахтовское, времен Великой Войны и есть! Нда, не сказать, что у них в руках копаное «эхо войны», выглядит-то как совершенно новое и хорошо ухожено. Похоже, и они свой оружейный мини-складик отыскали — немецкий. В первую встречу что-то не замечала я, чтоб оно у них было, вероятно, уже позже обнаружили, на каком-то из малых островов. Где, что и как — настойчиво выпытывать подробности не стала. Эрнеста попозже расспрошу — уж он-то точно от нас скрывать уже ничего не станет, всё и выложит. Ведь от него, как «почти местного» явно не скрывали — наверняка слышал какие-то разговоры, или, может, сам принимал участие в поиске. Да уж, видеть это рядом, слыша их гортанные команды — оторопь берет.

Насколько я понимаю — у одного из подчиненных Георга в руках тот самый легендарных их пулемет MG-42, но с каким-то совершенно незнакомым круглым барабаном. Вероятно какая-то неизвестная мне модификация, я не специалист — судить не берусь. У остальных — две винтовки Mauser 98k, насколько я слышала — основное и наиболее распространённое оружие их тогдашней пехоты, более легкий их аналог нашей отечественной винтовки Мосина. Вроде как, она в чем-то даже превосходила её, была легче, и затвор-то у неё надежней и скорострельность выше, и еще что-то. И у Георга — MP 38/40, тот, что у нас ошибочно называют «Шмайсером». Вот про него я поинтересовалась:

— Что, неужели это — «тот самый», широко известный нам по фильмам и книгам?

— Ja, ja, genau, er ist derselbe. — И, уже на русском. — Наверное, да, он самый. У нас же учили что MP 38/40 никогда не был основным стрелковым оружием для большинства подразделений Вермахта. Вооружали им водителей, танкистов, отряды специальных подразделений, тыловые сторожевые отряды, а также младший офицерский состав сухопутных войск. Вот как меня. Немецкая же пехота в ту войну вооружалась по большей части Mauser 98k, вот такими — как ты видишь у ребят. Лишь иногда это оружие в некотором количестве в качестве «дополнительного» передавались штурмовым отрядам. Поэтому-то мы сейчас с ним.

Сделала для себя вывод, что складик-то у них не такой уж и маленький найден, раз они на разные задачи разное оружие брать могут… Или там было больше, потому что и их численность в момент находки оказалась больше нашей? Не знаю… Ладно, учтем.

Ну и на поясах у каждого «зольдатена», довершая схожесть — кобура с пистолетом и ножом. Вероятно Люгеры или Вальтеры. Может скрытно носят при себе и ещё что-то, пока не знаю.

Пристали. Медленно и осторожно. Высаживаться пока не стали — зря не рискуем. Терпеливо ждём. То, что нас заметили уже давно, и вели, пока мы приближались — мы поняли, пару раз блеснула оптика на солнце. Причём, в разных местах. Вскоре на берегу появился представитель здешних островитян — средних лет мужчина-албанец. Темноволосый, видно что балканской внешности, но вот в иных условиях приняла бы его за кавказца или турка, как я их себе представляю.

Тут, на Островах, ведь как устроено: одни — просто люди, с понятным устремлением найти других нормальных людей, и готовые как-то сотрудничать, а, порой, и объединяться с ними в группы, а есть и такие, что свою национальность или веру считают приоритетной. И они, вот такие, объединяются только и исключительно с себе подобными. Этот, да