что дал маху. Это, видимо, не просто украшение.

«Может, я ей сейчас чуть не подарил местный скипетр или державу?».

Потом опять начал шарить по полочкам. Нашел что-то вроде шкатулки, в которых обязаны водиться украшения. Вынул первую попавшуюся висюльку: какая-то маленькая птичка распахнула крылья и летела вверх. Камень был полупрозрачный, резьба — весьма искусная.

— На, — протянул ей и выдохнул с облегчением: девчуля радостно улыбнулась и прижала подарок к груди.

А потом наступила ночь.

Глава 6

А сапоги у вас над головами не свистели?

«Ти-иуайицли» — смаковал я имя моей… наложницы. Что уж скрывать! Такое нежное, певучее имя — словно, маленькая птичка насвистывает, сидя на веточке. Соловей какой-нибудь (который в этих краях уж точно не водится). Соловушка… Не знаю, как перевести «Ти-иуайицли»; пусть это и будет «Соловушка».

Воспоминания о ночи были сладкими. Отрадно знать, что вечером она снова придет, и всё опять повторится. А потом она просто тихонько уйдет… куда-то, где она обитает. Конечно, это было очень эгоистично! Ужасно эгоистично! Но такие мысли роились в моей голове, и они доставляли мне удовольствие.

Не так уж это и плохо — быть «императором»! Даже такой деревни. С ее ужасами и отсутствием банальных удобств.

При том, что секс стал моим регулярным спутником, я не забывал и об «образовательных играх». Соловушка наедалась до отвала, а я расширял свой словарный запас. За три-четыре дня я уже знал почти двести слов на местном языке. Боялся их забыть, поэтому часто просил девушку повторять уже изученное. Проблема в том, что почти все они были существительными и в основном описывали предметы в моей комнате. Но, по счастью, я вспомнил о росписях на стенах — и мы резко расширили лексический арсенал. Я узнал, как местные называют оленя, мелкую хрюшку, здоровую хищную кошку (ягуар, наверное) и так далее. Сложнее было с глаголами. Что-то я пытался изобразить сам. Как сплю, как ем, как хожу, бегу. Но всегда была опасность передать смысл слова неточно.

Когда Соловушка уходила, я старательно повторял выученные слова — уже вслух. И здесь обнаружил приятный бонус: у меня не было никаких проблем с артикуляцией и произношением. Речевой аппарат моего нового тела годами привык говорить именно на местном языке. Мышечная память дала свои плоды: все слова я произносил легко и чисто. Главное, научиться эти слова правильно комбинировать.

Но, конечно, говорить я не мог. Зато на слух начал потихоньку разбираться. Меня ведь надолго одного не оставляли. Хотя, четыре следующих дня «императора» никуда не таскали, зато гости были постоянными. «Матушка» приходила, как на работу. Медработник тоже проведывал, и всё норовил осмотреть язык. Был Глиняный Толстяк, Хозяин один раз зашел. И все они говорили. Кто просил, кто объяснял, что делился новостями. Я уже четко слышал фразы, начинал понимать принцип их построения. Узнавал отдельные слова. Пару раз мне казалось, что я даже понял в общих чертах отдельные реплики. Жаль, проверить это было нельзя.

А в контексте даже можно было догадаться о смысле незнакомых слов. Так, в беседе с «матушкой» я постиг слово «плохой» (это был я), а затем и «хороший» (это уже о ком-то другом). Догадки вечерами я проверял на своей наложнице.

«Эх, если бы мне не нужно было скрывать то, что я учу язык — дело еще быстрее пошло!» — вздыхал я. Но и так было неплохо! Что ни говори, а полное погружение в новую языковую среду — это эффективный метод.

Прогулки с нянькой тоже стали ежедневными. Во-первых, я замучил своими инспекциями кухарок. Через два дня они уже четко понимали, что «император» окончательно охамел, отказывается есть вареную кукурузу с кровью и прочими прелестями. Ему подавай фрукты, да мясо с овощами! Я даже сумел им объяснить, что хочу соленую еду. Соль здесь знали, но, похоже, использовали крайне ограниченно.

Я постоянно расширял географию прогулок. Вскоре понял, что второй этаж дворца — это только несколько комнат для самых титулованных и их приближенных. А ровно под нами находятся склады. Большие помещения, набитые… не знаю, чем они были набитые. Я сунулся было за дверь, но стража что-то у меня просила. Вежливо, но непреклонно. Что им нужно — я не понял, поэтому решил пока не лезть. Может, в полу спальни дырку просверлить и посмотреть?

Кстати, о страже! Бродя по переходам дворца, я набрел и на их лежбище. Если кухня находилась позади от парадного входа, то комнаты стражников были, наоборот, поблизости, у северной боковой стены. Их закуток так же имел выход в отдельный дворик: узкий и очень длинный. И я сразу понял, почему двор именно такой, едва только вышел в него из темного коридора.

Мимо меня пролетели самые настоящие копья! Просвистели над самой головой! Штук шесть. Или пятьдесят. Я не считал, потому что сердце мое остановилось, и я с криком отпрянул назад. И с запоздалым стыдом услышал глумливые смешки. Строить из себя важную птицу было поздно. Я осторожно выглянул из проема. Слева у ближней стенки стояли воины — больше десятка. И почти не сдерживали улыбок. Дерзкие, наглые. Я почувствовал, что здесь защита няньки может не сработать. Оставалось только улыбнуться и сделать вид, что всё нормально.

Я подошел к своим защитникам. Те, конечно, сделали необходимое «ку», но далеко не все старательно гнули спины. Нда… Вот такая у меня стража. Запомним.

Как выяснилось, ребята тренировались в метании копий. Ну, как, копий. Тоненькие тростинки с каменными наконечниками. Дротики. Очень длинные дротики. Только вот метали их воины с помощью какой-то странной штуки: полуметровая палка с загнутым концом.

«Покажите-ка!» — изобразил я жестами. Один страж пожал плечами и вышел к линии броска. Сложил кривую палку и дротик так, чтобы последний уперся торцом в ложбинку кривули. Замахнулся и резко выбросил руку вперед. Дротик вылетел с такой силой, что я ахнул. Он пролетел почти по прямой через весь двор и вонзился в толстый сноп. Еще один воин с улыбкой протянул оружие мне и что-то сказал. Как бы и без языка было ясно: попробуйте, вашество!

А ничего, что я калека однорукий?

И все-таки было любопытно. К тому же, показалось несложным. Я протянул здоровую руку.

Ну, что сказать: этот поступок отравил мне настроение до конца вечера. Дважды дротик вываливался из ложбинки копьеметалки. С третьей попытки я его все-таки метнул… на шесть или семь шагов. Непобежденный сноп стоял и ухмылялся.

А стражи откровенно гоготали. Я