«Давайте найдем дерево, на котором растут эти плоды», – предложил Кевин.

Несколько минут спустя мы увидели их высоко над нашими головами и поняли, что ствол дерева слишком гладкий и забраться по нему нам не удастся.

Кевин решительно сказал: «Тогда срубим его».

Маркус тут же запротестовал, мол, неправильно это – губить дерево только для того, чтобы достать плоды. «А что, если после нас кто-то пойдет этой же тропой и проголодается?»

«Но сейчас-то тут мы, – парировал Кевин, – и мы хотим есть».

Мы по очереди рубили ствол с помощью мачете. Кевин рубил дольше остальных, и вскоре дерево с треском рухнуло, в полете ломая ветки соседних деревьев. Мы набросились на плоды и уже набрали приличное количество, когда обнаружили, что они несъедобны. Они все были жесткими и зелеными внутри. Я хотел взять их с собой и съесть, когда они дозреют, но остальные были против – лишняя ноша была нам ни к чему.

Мы взбирались на гору порядка пяти часов и невероятно вымотались. Карл показал нам, как добывать воду из молодых побегов бамбука, которые росли на горе в огромных количествах. На их стеблях скапливалось небольшое количество питьевой воды. Он срезал один из побегов, и из него тут же полилась вода.

Перед тем как двигаться дальше, нам нужно было отдохнуть. Я облокотил изнуренную спину на один из бамбуковых стеблей, однако опорой он оказался никудышной, и я, потеряв равновесие, покатился кубарем вниз. Кое-где между стеблями торчали длинные острые шипы. Пока я падал, один из таких шипов впился мне в руку и вошел внутрь больше чем на целый сантиметр.

Маркус рассмеялся, но, увидев выражение на моем лице, испугался и замолчал. Я чувствовал невыносимую боль. Я выдернул шип и с удивлением обнаружил, что рана почти не кровит. Маркус продезинфицировал рану, а Кевин перевязал ее большим платком. Мне парализовало руку от кисти до кончиков пальцев.

Мы быстро спустились с горы по такому же крутому склону. Казалось, Карл действительно знал, о чем говорил: когда мы оказались на равнине, мы увидели узкий ручеек. Мы шли по воде, и течение постепенно становилось все более бурным. Вид был потрясающим, и Кевин постоянно фотографировал пейзажи.

Когда мы дошли до излучины, мы с удивлением обнаружили маленького ленивца. Он пил из ручья и был слишком медлительным, поэтому не мог убежать от нас. Карл заметил его первым. Он подбежал к ленивцу, радостно крича: «A la olla! A la olla! (Прыгай в наш котелок!)». Он бесстрашно схватил животное за шиворот и поднял в воздух. Ленивец неуклюже затрепыхался в руках Карла, но тщетно, он просто брыкался в воздухе.

«Даже жалко убивать его», – сказал Карл, пока Кевин фотографировал малыша на память.

Карл бросил животное на землю, снял с ремня мачете и занес его над головой ленивца. Маркус испуганно отвернулся. Карл прорубил ленивцу шею, и тот испустил последний вздох.

«Наконец-то у нас есть добыча», – с гордостью сказал Карл, привязывая тушку животного к моему рюкзаку. Не прошло и часа, как мы услышали пронзительные крики. «Тссс, – Карл велел нам отойти назад, – сюда идут обезьяны».

Я взглянул на кроны деревьев и увидел семью черных обезьян. Они прыгали с ветки на ветку, словно акробаты. Бах, бах. Карл выстрелил из ружья, и одна из обезьян камнем покатилась вниз. Карл побежал к ней и выстрелил во вторую в упор. Обезьяна испустила хрип. Карл несколько раз ударил ее по голове прикладом до тех пор, пока она не перестала шевелиться. «Раненая обезьяна очень опасна», – объяснил он. Обезьяна была довольно маленькой и весила не больше десяти килограммов.

Карл предложил разбить лагерь. Пока еще было светло, но у нас было много работы: освежевать животных и подготовить для жарки. Мы нашли сухую возвышенность, как и учил нас Карл, и занялись своими обычными делами. Из-за травмы руки я не мог работать и просто сидел и смотрел, как Кевин и Карл ставят лагерь, а Маркус толчет камнями специи. Палатка была готова, и Карл принялся свежевать ленивца. Задача была не из легких, поскольку у него не было острого ножа. С обезьянами дело обстояло намного проще. Карл бросил тушку в огонь, и шкура тут же сгорела. Зрелище было отвратительным: от жара кожа на морде съежилась, обнажив белые зубы, носовую кость и зловещие глазницы, а лапы выглядели как человеческие. Я с трудом смотрел на это. Вскоре Карл пошел к ручью, вычистил внутренности и хорошенько промыл тушку. Я помог ему разрезать ее на кусочки. Затем он насадил мясо ленивца на ветки, напоминающие шампуры, и отправил их на огонь.

«Это наш ужин. Мы прокоптим мясо обезьяны и возьмем его с собой», – сказал он.

В качестве гарнира к мясу ленивца, приправленному специями, которые приготовил Маркус, вместо нашего традиционного супа Карл сварил рис.

После ужина Карл смастерил небольшой купол из зеленых веток, установив его прямо над костром, а под ним развесил части тушки обезьяны: лапы, голову и хвост.

«Мы оставим мясо здесь на всю ночь, а к утру оно как раз прокоптится».

Мы позавтракали рисовым супом и мясом обезьяны. Все, кроме Карла, ели его впервые. Меня от него подташнивало, но голод заставил меня превозмочь отвращение. Мы с Маркусом выбирали куски с более привычных нам частей тушки: грудки и филейного отдела. Кевин оказался менее брезгливым и, облизываясь, с удовольствием поглощал добычу.

«Черт возьми, как же вкусно».

Карл смаковал каждый кусок. Он схватил бедро и зубами оторвал от него мясо.

Вскоре мы дошли до реки Кокус. Пока мы шли вдоль нее, нашему взору открывались великолепные пейзажи. Кокус отличалась от Асриамаса. Чем ниже мы спускались по реке, тем больше ручейков впадало в нее и тем более глубокой, широкой и могущественной становилась сама река. Идти по воде было очень сложно, особенно для меня, поскольку рука все еще болела. Прежде чем сделать шаг, мы очень тщательно прощупывали почву, поэтому двигались крайне медленно. Иногда по пути нам попадались глубокие впадины или водопады, и нам приходилось возвращаться в джунгли и пробираться сквозь заросли до тех пор, пока мы снова не выходили к мелководью.

Сапоги Карла превратились в нечто невообразимое. От дыр на них не было живого места. Он обернул их пакетами и закрепил на щиколотках веревкой. На ногах у него были мозоли, но он не жаловался. Он лишь время от времени останавливался, чтобы подтянуть веревки. То и дело он осматривал камни у берега, пытаясь найти золото и минералы.

К полудню мы утомились и сделали привал. Карл дал каждому из нас по целому шмату обезьяньего мяса. На этот раз мы с Маркусом жадно проглотили свою порцию. В качестве добавки Карл достал обезьяний хвост и разрезал его на части. Мы с Маркусом отказались, а Карл с Кевином вгрызлись в хвост, словно это был початок кукурузы, и обглодали его до самых хрящей.

Мы принялись изучать карту.

«Мы пойдем дальше вдоль реки Кокус и дойдем досюда, – сказал Карл, указывая на карту, – затем мы перейдем обратно через горный хребет и попадем в Колорадо-Чико. Мне говорили, что в той реке много золота, – добавил он, – если нам удастся его обнаружить, возможно, мы поменяем планы и разобьем лагерь там, а не на Куриплайе. Я думаю, мы сможем отмыть порядка двухсот долларов». Кевина и Маркуса это впечатлило. Они не восприняли его всерьез, но меня заразил энтузиазм Карла, и мне хотелось верить, что мы разбогатеем.