Ну и еще кое-что расскажу вам. Самые опасные животные, даже опаснее, чем змеи или ягуары, – это дикие кабаны, потому что они умные. Они ходят стаями, и у них есть вожак. Однажды, когда я отправился в очередной поход и мы решили устроить привал, на нас напала стая диких кабанов. Порядка двадцати боровов. У них были ужасные клыки и острые зубы. Они застали нас врасплох. Мы бросились врассыпную и забрались на деревья. Тогда эти чертовы свиньи начали подкапывать корни. Они хотели выкорчевать деревья и полакомиться нами, – Карл любил рассказывать все в подробностях, – мы начали палить по ним с верхушек деревьев, и в конце концов нам удалось отпугнуть их, но только после того, как мы убили восьмерых. После этого на протяжении всего похода мы больше ни разу не охотились – копченого мяса у нас было предостаточно. Дикий кабан – это настоящий деликатес».

Однако кроме обезьян, которых мы встречали очень часто, а еще чаще слышали (по ночам они ужасно шумели), другие дикие животные нам не попадались. Каждый день мы натыкались на следы тапиров и оленей, но большую часть времени мы сталкивались с различными видами насекомых, которые больно жалили, доставляя нам массу неприятностей. Самыми противными были огненные муравьи: небольшие, коричневые особи, которые живут на деревьях. Если кто-то из нас ненароком задевал ветку с огненными муравьями, то потом очень сожалел об этом. Муравьи целой толпой нападали на нас, забираясь под воротники и рукава рубах, и заползали в штаны. После их укусов кожа горела. И когда кто-то из нас подвергался их нападению, он начинал скакать как сумасшедший. Кевин срывал с себя одежду, пытаясь стряхнуть их. Маркус орал что-то вроде: «Чертовы муравьи, проклятые чертовы муравьи! Да помогите же мне!» Он указывал пальцем на те части тела, куда не мог дотянуться рукой, и мы смахивали с него беспощадных муравьев. Когда я становился их жертвой, я бежал к реке и погружался в воду, надеясь утопить их, однако боль все равно была дикой. Карл рассказал нам, что огненные муравьи обитают обычно на «пало санто» (святых деревьях). Миссионеры привязывали к ним непокорных индейцев, и пока огненные муравьи кусали неверных, у тех было время одуматься и перестать противиться христианству.

Помимо огненных муравьев нас донимали пчелы, в основном когда мы ели, и москиты, которые так и норовили укусить в любой неприкрытый участок кожи. С собой у нас были таблетки от малярии, которые мы принимали ежедневно. Но на этом наши мучения не заканчивались, потому что периодически нас кусали пиявки. Они присасывались к телу, забирались под кожу и высасывали кровь. Если пиявку вовремя не вынуть, она раздуется, и тогда придется тянуть ее крайне аккуратно: булавкой нужно подцепить головку, которая сидит под кожей, иначе есть риск получить заражение.

Мы двигались быстро, поскольку шли проторенной тропой. Ночевали там, где до этого уже ставили лагерь. Однако шагали мы чисто механически, без особого энтузиазма и практически не разговаривали. Ботинки Маркуса и Кевина знатно поизносились, а сапоги Карла пришли в полную негодность, и он надел сандалии Кевина. Конечно, двигаться в них по пересеченной местности или переходить через реку не доставляло особого удовольствия, но Карл, как я уже и говорил, был выносливым парнем. Между Маркусом и мной воцарилась какая-то негласная вражда. Мы совсем не разговаривали друг с другом, и даже насущные вопросы решали через Кевина. Меня это несколько беспокоило, но мне вполне хватало дружбы Кевина.

Вечером после ужина Кевин достал катушку зубной нити и оторвал каждому из нас по кусочку, чтобы мы могли почистить зубы. Отец Кевина работал зубным врачом, поэтому он всегда следил за чистотой полости рта, даже в джунглях. Как-то раз Маркус, помыв тарелки в реке, вернулся в лагерь и предложил нам прополоскать рот оставшейся чистой водой, чтобы избавиться от остатков зубной пасты. Я набрал полный рот воды, прополоскал его и сплюнул. Воды оставалось совсем немного, и я всю ее использовал. Кевин пришел в ярость.

«Можно было бы и со мной поделиться», – сетовал он.

«Знаю, – ответил я, – но воды было слишком мало, и я даже не заметил, что я использовал всю воду».

«И все же ты должен был оставить мне немного. Всегда надо делиться». Отчитав меня, Кевин ушел в палатку, где уже сладко спал Карл.

Мы с Маркусом остались вдвоем у костра. Никто из нас не проронил ни слова. Я чувствовал себя неловко и одиноко после ссоры с Кевином. Я нуждался в нем. Если Кевин действительно обиделся на меня, он может снова сдружиться с Маркусом, а я останусь с носом. Маркус пристально смотрел на меня, но я избегал его взгляда. Я посидел еще немного, а затем встал и пожелал ему спокойной ночи.

Кевин еще не спал.

«Что там Маркус один делает на улице?» – спросил он. «Не знаю», – ответил я.

Кевин, кажется, вовсе не злился на меня. Наоборот, он тепло похлопал меня по плечу и пожелал спокойной ночи. Мы с Кевином помирились, а Маркус окончательно проиграл бой. Я выглянул из палатки и посмотрел на его хрупкий силуэт, и по коже пробежал мороз. Что со мной стало? Откуда во мне такая злоба? Почему я смеюсь над ним? Почему наслаждаюсь его страданиями? Внезапно мне стало страшно – я испугался самого себя. Мне захотелось выбежать, обнять его и попросить у него прощения, но я не мог пошевелиться.

Маркус еще долго сидел у костра и смотрел на тлеющие угли. Утром он обнаружил на ногах красные пятна и сказал, что они очень болели. Карл выглядел обеспокоенным.

«Плохо, очень-очень плохо, – сказал Карл, – пятна могут пойти по всей ноге. Однажды такое случилось с моим другом. Все было настолько плохо, что он даже не мог идти, и нам пришлось нести его на руках. Надеюсь, у тебя не то же самое».

Слова Карла напугали Маркуса, и он намазал ноги вазелиновым маслом.

В тот день мы двигались быстро, но Маркус от нас не отставал. Настроение у Кевина улучшилось.

«По крайней мере, мы все еще можем сплавиться по реке», – сказал он.

К полудню на ветке высокого дерева Карл увидел «паво», дикую птицу, похожую на индюка. Карл попросил нас замолкнуть, бесшумно подкрался к ней и прицелился. За выстрелом сразу же послышался громкий клекот.

«Попал! Есть же!» – радостно закричал Карл, пробираясь между деревьями, чтобы забрать добычу.

Вскоре до нас донеслись крики и звуки борьбы: «Ай! Ау!»

Карл прорвался сквозь заросли и как сумасшедший стремглав рванулся к реке. Он прыгнул в воду, вылез и быстро подбежал к нам, растирая все тело.

«Пчелы, чертовы пчелы, – со злостью заорал он, – всего меня искусали».

Он снял футболку, и Маркус посчитал количество укусов на спине. Их было девять. У Карла уже опухло и покраснело левое ухо, а спину жгло от дикой боли.

«Они напали на меня, твари! – не унимался Карл. – Индюшка упала прямо в пчелиное гнездо. Ну и пусть забирают ее, не жалко!»

Мы с Кевином едва сдерживали смех.

«Ты же не думаешь, Карл, что мы вот так вот просто оставим там индюшку и будем голодать», – сказал Кевин.

«Хочется индейки? – сказал Карл, который готов был взорваться. – Так иди и возьми ее сам!»