— Да уж, вечер вчера не был томным, — журналистка постаралась сбить смущение, улыбнулась со всей искренностью и повела себя так, как её не раз выручал опыт ведения прямого эфира с трудными гостями: если собеседник не знает, с чего начать, дай ему возможность собраться с мыслями. Пока же неси всё, что знаешь, всё, что приходит в голову. — Ты ведь по поводу бронзы решил меня спросить, да? Трещина в кирпиче нарушила его целостность, его можно просто с усилием попробовать разломить. Не получится раздавить, с помощью стамески… Печать потом соберём! А с бронзой — так. Вообще, мне профессор с химического факультета МГУ в своё время объяснял, что патина её облагораживает, повышает цену. Если же задача продать дорого не стоит, в магазине для художников должна продаваться паста для её очистки бронзы на основе олеиновой кислоты, аммиака и окиси алюминия тонкого помола. Будто бы такие пасты для антикварных изделий даже номера имеют. Какой именно требуется — не было пока времени выяснить. В советских магазинах эти средства были, в современных если не найдётся — можно попробовать снять оксид меди лимонной кислотой, затем аммиаком. А потом полировать мягкой тканью типа замши или тонкой кожи для полировки…

— Лена, Лена, остановись!.. — вполголоса сказал Михаил, обхватив её за плечи как там, на задымлённой платформе метро. — Это всё потом. Химию, сказки, шпионские игры оставим твоим коллегам. Сейчас и здесь ответь мне только на один вопрос. Если б тебе пришлось идти в разведку с незнакомым вовсе человеком, чьей рекомендации ты бы поверила на сто процентов? Знаю, что ты знакома с военными корреспондентами, даже политрука 58-й армии знаешь. Чиновники, депутаты. Много их. Но назови только одно имя.

Несколько секунд она молчала. Глаза… Два голубых прожектора в его душу вонзились, словно средства противовоздушной обороны в ночное небо. Ни разу не мигнула, надо же! Военный разведчик, спокойно отвечая на вызов этих внимательных глаз, понял, что он не ошибся в своём выборе.

— А зачем тебе это знать, командир? — спросила Лена чуть иронично. — в серьёзных вещах я не доверяю никому. Обжигалась, понадеявшись. Поэтому поболтать про Рюрика и исторические загадки — всегда запросто, но дальше — трижды подумаю. Ты спас меня, по всем признакам ты явно не только в компьютерных сражениях поднаторел. А теперь что? Клеишь меня или вербуешь? Главное, для чего?… Искушаешь игрой в стиле Дэна Брауна, вопросами жизни и смерти. Развлечение для отпускника. Интеллектуальное упражнение? Мир спасать, надо думать, и без меня умельцев хватает. Причём по долгу службы, а не на общественных началах.

— Честно? — проговорил он. — Пока не знаю. Хочу разобраться. Если то, о чём я догадываюсь, подтвердится, ты могла бы помочь. Если согласишься быть завербованной. Кем, надеюсь, ты мне ответишь.

— То, о чём я догадываюсь, решается после подписания документов в зданиях с контрольно-пропускными пунктами, — произнесла она очень ровно, — что же касается рекомендации… Ты прав. На Донбассе ребята постоянно в контакте с пресс-службами, уж тем более в Сирии. Но в том, от чего зависят вопросы самые серьёзные, жизни и смерти… Я доверяю гарантии только одного человека. Трижды генерала. Мы его зовём дядя Гоша.

Михаил кивнул, взял её тёплую ладошку и поднёс к губам. Больше ни он, ни она не произнесли ни слова. Просто посмотрели ещё раз друг другу в глаза, после чего он спустился на один этаж, сел в лифт и уехал. Распухая серыми грозовыми облаками, колдуя запахами сирени на бульварах, катился по Москве обычный июньский день.

Через десять минут. Прошло уже семь. За это время подполковник службы планирования специальных мероприятий успел подписать в кадрах нужные бумаги, пожать руку умнейшему всезнающему хранителю личных дел, помнящему, кажется, даже сканирование профпригодности кандидатуры Чичерина на пост народного комиссара иностранных дел. Архивист встретил его, как всегда, неуловимой улыбкой проницательных серых глаз. Намекать он, опять-таки, как обычно, ни на что не собирался. Но предостеречь сумел, произнеся лишь одну русскую пословицу. Не было ни гроша, а вдруг алтын. И вот теперь понимай это, как хочешь… Ожидая, пока адъютант сделает ему знак войти в кабинет начальника, Михаил старался выкинуть из головы всё, что не имело отношения к тому рапорту, с каким он пришёл. Однако, как он ни старался, перед глазами был фикус-переросток в компании с пальмой на фоне выкрашенных в персиковый цвет стен лестничной площадки. И взгляд, которым удивительная женщина с голубыми глазами, что в момент гнева или напряжения становились почти чёрными, взгляд, пойманный им снизу вверх, которым она его провожала в тот момент, когда думала, что он уже не станет оборачиваться. В этих глазах была древняя, как жизнь человеческая на земле, тревога сестры, матери или возлюбленной за мужчину, уходящего из дома.

— Товарищ генерал, разрешите… — переступив порог, он обратился по уставу к седому невысокому человеку, сделавшему к нему шаг из-за стола.

— Да ладно тебе, Миша, вольно, отставить церемонии, — генерал Ольгин обнял старого боевого товарища. — рапорт твой прочёл. Чувствуешь себя как?

— Готов приступить к обязанностям немедленно. В тире выбил 98. По назначению врача — ещё неделя приёма стабилизирующей гомеопатии.

— Отлично, — генерал снял трубку внутренней связи, — свяжи меня ровно в час с Александровым. И машину за ним нашу в Шереметьево. Теперь, друг мой Миша, с тобой. Звёздочку твою обмоем, когда пыль осядет. Вчерашний теракт — не рядовая акция за деньги нефтяных арабов. Он был адресным, то есть погибли люди, которые случайно оказались попутчиками конкретного пассажира метрополитена. Устранение его физически трубой по голове, типа во время прогулки с пуделем устроителям не подходило. Пояс смертника с болтами — это подпись, знак для конкурентов, чтобы отпугнуть и отогнать. За чем именно идёт охота, тебе расскажет наш компьютерный гений Зиновий. У него и поинтересуешься, зачем пыль в твоей квартире стёрли местами. Да, чтобы ты знал. Жучки — наши. Установили их так, чтобы ты быстро нашёл. В течение всего апреля к твоей квартире в Южном Медведкове стали проявлять интерес наши зарубежные коллеги. Не к тебе, это было бы ещё объяснимо. У нас есть все основания полагать, что наши заокеанские миляги начали атаку по тому плану, с которым мы тебя познакомили зимой. Широким фронтом.

— Разрешите вопрос… А кому из западных служб нужен мой линолеум?

— По предварительной информации, исполнителем является некий фонд Me Artur’s, возглавляемый неприятной во всех отношениях дамой Джулией Стаж. Той самой, что добилась легализации канабиса в девяти американских штатах и активно занималась внедрением на рынок тетрагекабенола[22].

— Наркота? — удивился Михаил — я уж понадеялся, что на мою двушку облизывается дедушка Сорос. Неужели дом стоит на их муравьиной тропке?

— Это только верхняя часть айсберга. Подробности навесили теме гриф особой секретности. Торговцы дурью выполняли грязную работу за господ с речки Потомак. Ты ведь знаешь, что ЦРУ — пионерский лагерь по сравнению с Центром стратегических разработок США, New intellect service agency, сокращённо NISA? Самая глубоко вкопанная спецслужба заокеанских друзей держит наркомафию на побегушках, не позволяя вытравить её целиком лишь потому, что та обеспечивают её стабильной агентурой. Как силой продавцов, так и из числа частично ещё вменяемых потребителей. Но это пока всё секрет Полишинеля. Ты мог не суетиться, выдавливая из бывшей супруги отказ от родительских прав. Она бы их и так лишилась, ведь вместе с боссом по уши в контрабанде того самого обезболивающего, от передозировки которого умер Майкл Джексон. Их бизнес на имплантации был ширмой трафика препаратов с особым колоритом воздействия на центральную нервную систему. Зайдя в твою квартиру за историческим кирпичом, они засветились с потрохами. По контактам смартфона были восстановлены связи. Как с фондом, так и путями переброски активных веществ через фармацевтические фирмы у нас. Заказ на кирпич эстетическая стоматология получила опять же от миссис Стаж, а та в свою очередь — от Низы. Будем их так называть.