остаться в тайне. И если так выйдет, что мне придётся выбирать сторону, я, не раздумывая, приму долг чести.

Жёстко. Но честно.

— А я, не раздумывая, сдамся, — выдаю. — И пусть делают что хотят.

Имиретта усмехнулась себе под нос.

Да хер я сдамся. Всё она понимает. Может, придётся когда — нибудь прикончить чертёнка. Хороший выход прервать, наконец, эту зависимость.

Да, я злюсь. В мозгу та роковая ночь, когда мир мой перевернулся. И я перестал быть наивным путешественником из другого мира. Ибо осознал полностью, любые мои действия имеют последствия.

Шейла притащила меня в свою коморку, где уже ждали все восемь её оскорблённых сук. Там были и обещанные вёдра и даже лунку мне показали, что собирались в задницу вставить. Девять вёдер приготовили для меня, по одному на каждую оскорблённую воительницу. Всё это готовили в меня влить, мучать всю ночь и до утра. А может и день. Садистки чёртовы.

Но ничего не вышло.

Когда с меня уже стянули штаны и перевернули кверху задницей, явился Гунуа, придержал коней. Его уже собирались размотать бешеные бестии. Но следом примчала и Хана собственной персоной. Взяла меня за шкирку и лично повела к королю. Помню, я ещё на ходу натягивал трусы. Вот же был умора.

Ещё тогда мне вслед Шейла прокричала, что теперь я так легко не отделаюсь. А я вдруг подумал о ПМ. И посчитал, что, по крайней мере, одного патрона мне не хватит.

— И всё же не пойму, почему Хана за тебя вступилась, — раздалось от Имиры задумчивое.

— Это наш с нею секрет, — выпалил я таинственно.

— Хм, это добавляет тебе загадочности, Кристиан, — укорила суккубка. А, может, и подколола.

В дверь постучались, и в груди похолодело. Если это Гунуа, я прибью этого старпёра. Но по запаху было уже ясно. Фелис принёс жареного мяса и сушёных овощей. К сожалению, других здесь нет.

— Крис, ты как? На тебе лица нет? — Спохватывается воин.

— Да всё хорошо, Мадин, — отвечаю грустно. — Вам что нужно, говори, не стесняйся.

— Виски кончилось, — брякает, почёсывая затылок.

— Чуть позже, ладно?

Откланялся фелис, прикрыл дверки. Имиретта на меня смотрит с удивлением. А я в ответ не могу насмотреться. И насытиться не могу.

— Когда такое было видано, чтобы фелисы так с людьми общались? — Заявляет гостья.

— Ну — ка поясни, — спрашиваю с улыбкой, нарезая нам обоим мяско нежное.

— Да они на тебя смотрят, как на собственного ребёнка, — делится впечатлениями, принимая тарелку. — Вкусно пахнет. Дворцовая еда постоянно в горле стоит.

— Есть такое, — соглашаюсь.

Смеёмся. А я больше не обижаюсь.

Любуюсь ею, глаз оторвать не в силах. В камине дрова трещат. Как же хорошо. И грустно от осознания, что всё это скоро закончится.

— Выпьешь чуток? — Спрашиваю, являя бутылку.

— К чему это? — Смотрит неодобрительно.

— Мы не виделись полтора цикла, и ты бросилась меня карать. Я бы выпил за то, что заново родился.

— Знаешь, если бы ты бросил меня под снегом, я бы, скорее всего, не выбралась, — признаётся Имира. — Видимо, сегодня и мой день рождения.

— Я бы не бросил, — признаюсь, наливая в хрустальные бокалы, что тоже явил.

Принцесса смотрит, каждый раз глаза навыкате от изумления, что я творю. А может она просто любуется моим голым торсом.

— Ты меня даже растрогал, — признаётся и она. А следом тяжело вздыхает.

Замираю, опустив глаза. Снова грусть накатывает.

Что ты со мной делаешь? Как от тебя освободиться, чертовка?

— Прости меня, — слышу её голос, и снова рушатся все барьеры. — Я просто перестала себе принадлежать, попав сюда.

— Не понимаю тебя, — признаюсь, ожидая объяснений.

— Забудь, это не к месту, — отвечает недовольно. Чувствую, что жалеет о сказанном. Ну и пусть.

— Мы ведь друзья? — Возношу бокал наигранно весело.

— Нет, конечно, — отвечает с ухмылкой, поднимая свой. — Ты мой злейший враг, с которым сейчас перемирие.

— Вот значит как? — Хмыкаю и ударяю со звоном своим бокалом о её. — За ненависть между нами.

Объявляю и пью до дна. Алкоголь разливается по горлышку тепло, отдавая приятным послевкусием.

— Как скажешь, Кристиан, — принимает тост Имира и опрокидывает по моему примеру, кривясь. — Что это за дрянь?!

— Закуси, — протягиваю ей вилку с наколотым кусочком мяса.

Ест с руки. Смеюсь.

— Чего ржёшь? — Спрашивает с подозрением.

— Да просто рад, — признаюсь.

— И чему же?

Молчу, снова глаза опускаю. Сколько можно тебе признаваться и намекать. А получать в ответ недоумение? Не нужен, так и скажи. Я смирюсь. Я постараюсь смириться.

— Не скажу, — бурчу себе под нос, и кладу в рот сочный кусочек.

Фелисы приготовили просто обалденное мясо.

— Ты помолвлен, Крис, — заявляет вдруг правду–матку. — А я уже замужем. И этого не изменить. В эти сложные времена мы должны думать о наших народах, благополучии королевств и о… родных, которых мы вынуждены были оставить.

— Зануда! — Прерываю, сдвигая блюда на край стола.

— Зануда это ты. Я же в гостях. Развлекай, раз затащил в своё королевство, — выдаёт вдруг так кокетливо!

— Всё для тебя, — говорю артистично, глядя с «пёсьими» бровками в шикарные глазища Огнепламенной. — Хочешь, замок соберём за час!

— А это возможно? — Ахает, глаза её горят. И вновь сердце моё замирает.

— Нет ничего невозможного, мой милый… враг, — отвечаю.

И руку протягиваю ей ладонью вверх.

Глаза закрываю и не дышу. Мне нужно понять… просто понять.

— Что ты делаешь, Крис, — шепчет взволнованно.

И её горячая ладошка накрывает мою.

Глава 7

Сердце склеил, Крис?

Словно паря на крыльях под горячим солнцем, но с ветерком, являю коробку конструктора.

— Как ты это делаешь? — Ахает Имиретта.

— Ловкость рук, — выделываюсь и начинаю открывать упаковку.

— А как же резерв? С таким успехом я точно до вечера не вернусь! — Восклицает, но в голосе ни грамма сожаления.

Было бы не плохо, если бы ты до утра осталась, малышка.

— Сделай хоть раз то, что хочешь, а не то, что должно, — выдаю и вынимаю пакетики с деталями. А следом и каталог.

У