предоставил на тарелочке. – Может, свалил куда…

– С любовницей?

– Про любовницу ничего не знаю, – резко бросила Ирэна. Нет, как будто он предложил ей неприличным делом заняться! – А что… есть подозрения?

– Предположения.

– Не, не знаю, – пожала она плечами.

– А он мог свою жену застрелить?

Ирэна сдвинула брови, замедлив жевание, она явно восстановила образ мужа Танюхи, наконец вновь пожала плечами:

– А хрен его знает…

– Сомневаешься, да? – подхватил Феликс и как истинный провокатор стал подзуживать девушку не первой свежести и даже не третьей. – Раз сомневаешься, то допускаешь, что Платон Лукьянов мог взять в руки…

– Да иди на хрен, – внезапно рассердилась Ирэна. – За кого меня принимаешь? Ишь, хитрюга! Я сейчас с тобой соглашусь, а вы потом закроете мужика на много-много лет, да? А если он вообще ни сном ни духом, я буду виновата, да? Знаешь, мачо, я грехов боюсь, немножко верующая.

– Ладно, понял. Ну, тогда скажи, что он за человек?

– Кто? Лукьянов? Заносчивый, надменный… Со мной, конечно, я же никто. А вот поет классно, между прочим свои песни пишет… на какие-то там баллады.

– М, как интересно – баллады. А что еще скажешь?

– По моим наблюдениям, жили они не очень.

– Как это – не очень? В чем выражалось?

Туго давались Ирэне формулировки, она закатывала длинные паузы, заставляя трудиться серое вещество, а иногда и на потолке искала ответы. Феликс терпеливо ждал, стараясь лишний раз не сбивать ее с мысли, все же «девушка» выпила примерно сто пятьдесят грамм.

– Понимаешь, не знаю, как объяснить, но… когда муж и жена любят, это видно. Танюха любила его, смотрела на своего Платошу, как будто он бог, а Лукьянов… вот тут я сомневаюсь.

– Так он с ней жил из-за денег?

– Да он же зубы лечит и вставляет, эти никогда бедствовать не будут. И не скажу, что Танюха богачка офигенная, ну, фирма у нее – от отца досталась, правда, не так чтобы очень крутая… Нет, конечно, жила она, ни в чем не нуждаясь, так ведь живут и лучше. А хочешь, как на духу скажу?

– Мечтаю!

– Страдала Танюха. Из-за него, гада, страдала. Не, мне лично не жаловалась, не-не, я сама видела… ее Платоша, как ледышка, от него не дождешься ни доброго словечка, ни улыбки, сам от себя тащится… ну, не знаю, как еще рассказать…

– Не переживай, я понял. А подруги у Танюхи были?

– Как тебе сказать… – очередной раз закатила глаза к потолку Ирэна.

– Как есть. У тебя интересный взгляд на людей, ты их видишь по-особому остро, – безбожно польстил ей Феликс. – Мне важны твои впечатления, чтобы составить четкое представление.

– Ну, ладно. Есть такая Милена Горлинская – артистка оперетты. Ничего так пляшет и поет, но мне не понравилось… как-то ненатурально все, я ж ходила на ее выступления. «Сильву» смотрела и… что-то модное… название не помню, про девок в американской тюрьме. Она везде Сильва. Потом смотрю на нее у Танюхи… я как раз убиралась здесь, а оперетка пришла в гости… Так вот, смотрю на нее, а она как была Сильвой на сцене, так и в жизни Сильва. Но меня до их разговоров не допускали, сам понимаешь, я просто уборщица…

– И даже не подслушала ни разу?

– Я что, дура? Чтоб Танюха застукала, обиделась и прогнала меня навсегда? На хрен мне их секреты, своя задница дороже. А вторая подружка Никитка…

Она сама себя прервала, потянулась за закуской, поддела ноготком тонкий кусочек филе и отправила в рот, забыв про вторую подружку.

– Никитка, это что – кличка? – напомнил Феликс.

– Э… – тянула паузу Ирэна. – Фамилия у нее… какая-то такая… похожая… только я не запомнила. Отсюда, как догадываюсь, она и Никитка.

– А имя?

– Имени не знаю, не интересовалась. Да оно мне надо – имя? Но скажу – глаза у нее, как у гадюки. Честно, честно! Вот смотрит на тебя, а в глазах гипноз, даже не моргнет ни разу. И будто всю тебя насквозь видит. Может, ведьма, а? Ты веришь в ведьм?

– Еще как, не раз попадались мне, уж поверь.

– Верю. Вот в это… что попадались эти… верю. С Никиткой Танюха всегда шушукалась, уйдут на кухню или в кабинет, закроются и ни слова не слышно.

– А где работает Никитка?

– Хрен ее знает… – пожала плечами Ирэна. – Со шмотками что-то связано…

– Продает? Ну, в магазине? В бутике?

– Не, она не продавщица, не-не. Ей до продавщицы с ее гадючьим характером расти и расти. Шьет, кажется… или не шьет? Я ж не прислушивалась к их базару, Танюху про нее не расспрашивала, на кой она мне! Но одевается не то что модно, а шиково.

– Это как?

– Ну, вот я, к примеру, смотри: я одеваюсь модно. А шиково у меня не получается. Понял, да? Ну и молодец. А теперь налей помянуть мою дорогую Танюху… Как я буду без нее, м?

Она выпила еще и неожиданно зарыдала, оплакивая то ли убитую подругу, то ли потерю щедрой работодательницы. Порция оказалась лишней, и Феликс свернул опрос, так как в этом состоянии больше полезной инфы из нее вряд ли выдавишь. В конце концов, Ирэна продиктовала свой адрес и номер телефона, с ней всегда можно связаться.

* * *

– М-да, Ирэна фигура занимательная… А фотографии фигурантов, в первую очередь любовников, вы не добыли? – спросил Павел после просмотра. – Хочется посмотреть на них.

Логичнее было бы сразу потребовать фото, но Терехов постепенно вырабатывает свои приемы. В данном случае он предпочел сначала составить общую картину двух преступлений, тем более они связаны, а потом уж смотреть на тех, кто оказался участником. Феликс одними глазами подал знак Вениамину, тот достал из своей сумки отпечатанные на бумаге фотографии, которые забрал при обыске и протянул первую:

– Это Лукьяновы.

Павел держал общий снимок, по всей видимости сделанный в фотостудии, он пытался поймать первое впечатление (всегда верное) от довольно симпатичной пары. Правда, ловить эту первую искру стоит при живом общении, теперь впечатление будет смазано, ну да все равно интересно же оценить внешность.

– А это Пешков, – протянул следующий снимок Вениамин.

– Угу, – недолго изучал Павел фото.

– А это его жена Камилла…

– Мм, какая интересная, – одобрительно покивал Терехов, выпятив нижнюю губу. – Странно, черты непропорциональные, вон и глаза – нельзя сказать, что иконописные, лоб высокий, а подбородок маловат, губы крупные, рот явно большой, скулы рельефные… В ней все неправильно, но чем больше смотришь, тем больше она нравится.

– Ой, да просто красивая и все, – махнул рукой Женя, покривив губы, будто речь