в его руках, но все бесполезно. Из этих тисков не вырваться, я слабее в тысячу крат. Никита стоит недвижимый, я не причиняю ему особого беспокойства своим дрыганьем.

— Правда? — вальяжно усмехается. — Конечно! Так и будет. — бесцеремонность в голосе зашкаливает. — Стой тут.

— Шахов!

— Романова!

— Ну хватит уже. Не надоело? — возобновляю попытку.

— Лееенаааа…Я не шутил в парке.

Огромной мощности бомба взрывается во мне.

— И что я, по-твоему, должна сделать?

— Пойти со мной.

— Куда? — выворачиваюсь и заглядываю в глаза.

— Куда бы я не сказал тебе. — словно свинец вылетает. — Собирайся. Уходим.

И тут после этой речи меня реально подрывает. Что за слова? Я что болонка дрессированная, так говорить? Это что такое! Доминант долбаный, ледовое сердце. Да какое там сердце, нет там у него ничего. Возмущение пронизывает все тело и, наконец, найдя выход, выливается.

— Ты что себе позволяешь, Шахов? Вообще оборзел? Это что за команды?

— Может хватит истерить? — жестко пресекает мои бесконечные вопросы, перехватывает руки удобнее и зажимает сильнее, и наклоняется к моему лицу. — Поехали сказал. Хватит этих игр.

— К-каких…игр? — разговариваю в опасной близости от его губ.

— Да бляяя…- раздраженно выдыхает. — Я вижу, как ты смотришь…Тоже не против. Поэтому хватит мозги трахать. Так понятно?

— Я не хочу ничего из того, что говоришь мне. — выкатываю глаза и повышаю голос. — Ты все не так понимаешь!

— Да правда? — издевательски тянет он. — А почему тогда в парке давала себя лапать? Ну? — зло смотрит. — Ведь завалил бы прямо там! Или не так?

От его слов у меня наворачиваются слезы. Грубый, циничный наглец. И самое страшное для меня, что прав. Но можно было по осторожнее, пощадить мои чувства хотя бы. Зачем так прямо в лоб заряжать? Неужели не мог проявить больше такта и понимания? Увидел, сделай вид, что не заметил моих метаний. Нет же, стоит и лепит все напрямую.

Но самое обидное то, что это для него значит одно: приехать куда-то, заняться сексом и потом все, на этом закончить. Просто удовлетворение и все. Для Шахова мимолетный трах — это как воды попить. А я? Он знает, что у меня еще ни разу? Понимает? Никита должен допереть же.

И его отношение еще. Как можно? Как к вещи, к необходимому именно сейчас предмету, который потом выбросят за ненадобностью. И как бы он мне не нравился, но не собираюсь бежать по щелчку!

— Это случайно получилось. — трясусь на эмоциях, схватив ворот его куртки. — Больше не повторится. Пусти же, ну!

— Хм. Случайно, да. — изучающий взгляд, брошенный из-под ресниц, лишает меня твердой основы под ногами.

Чертов Шахов! Ну как можно быть таким! Несколько мгновений рассматриваем друг друга. Я с отчаянной решимостью вырваться, а он — не знаю. Его глаза горят, кожа на лице натянута, остро очерчивает скулы. Невыносимо привлекательный. Пользуюсь ситуацией и запоминаю каждую черту. Какие красивые брови, в меру широкие и изогнутые. Нос с небольшой горбинкой. На губы сознательно не смотрю. Никита зеркалит мое рассматривание. Так же внимательно меня изучает.

Сколько я с ним общаюсь, не устаю удивляться той смене эмоций, которые отражает. Выдает такой спектр, теряюсь. Вот и сейчас. Уже не тот надменный мудак, который был минуту назад. Его взгляд, блуждающий по моему лицу даже ласковый. Неспеша исследует. Уверен, что стоять буду сколько нужно, пока не наиграется. Освобождает одну руку, а другой зажимает мне подбородок, приподнимает вверх.

— Неслучайно. Лена. — негромко говорит. — Ты не можешь меня обмануть. Я тебя чувствую.

Он меня, что? Мне такого никто не говорил еще. Как это чувствует? Видит, что я хочу сделать? Или как? Да что это значит?

— Это значит, я понимаю язык твоего тела. — отвечает на невысказанный вопрос. — Смотри.

Медленно наклоняется и прижимается к моим губам. Как только касается, начинает кружить и вьюжить. Не могу даже пошевелиться, только принимаю его трепещущий дар. Шахов уверенно и невыносимо нежно целуется. Разбивает, разносит по стенам остатки моего сопротивления. Таю, слабею, исчезаю. И это только пока губы. А если…

Не успеваю додумать, как приятный язык Ника проникает в меня. Постепенно, словно пробует. Не бросается оголтело зализывать, а будто дразнит, заигрывает. Это и заводит больше всего. Отвечать хочется, несмотря ни на что. Мне вкусно, пьяно, очень хорошо! И я отвечаю. И как только наши языки соприкасаются, ощущаю, как Шахов улыбается и сильнее прижимает.

Так вот, что он имел ввиду…То есть. Я проиграю в любом случае.

Все ясно. Мне сейчас дали понять, что все равно попаду в кровать Шахова. Или, где он там их всех? Не хочу…так как все… Горько мне, а еще больше обидно. Его ничего не изменит, никогда такого не случится. Поэтому, ход конем! Высвобождаю руки и, привстав, обвиваю его шею руками, прижимаю сильнее и целую, более страстно. Что могу, вкладываю в этот поцелуй, все свое разочарование и разъедающую кислотность.

Шахов может и удивлен от моего внезапного напора, но вида не показывает. Только дыхание утяжеляется и объятия крепче становятся. Целую, перемещаю губы на его крепкую шею, ловлю его дрожь, упиваюсь, что от меня такая реакция. Ник начинает гладить мою кожу, передвигает свои руки по моему телу, срывается. Даже глухое постанывание слышу. Это…хорошо…

Собирает со спины мои волосы и наматывает на кулак, отрывает меня. Глаза в глаза. Ярко-синий огненный лед. Полыхает, бурлит. Впивается в губы, яростно атакует. Это не поцелуй, это захват. И я…

Засасываю его губу и кусаю до крови, пока маленькие капли не стекают мне в рот.

Охладись, парень! Жду, когда отшатнется от меня и начнет кричать. Это же больно! К моему ужасу, Шахов чуть заметно вздрагивает и продолжает целовать меня, размазывая кровь по нашим языкам. Ненормальный. Маньяк! Уже не отвечаю. Просто стою и жду, пока прекратит.

Шахов