– Я сделал ему операцию. Я боролся за его жизнь!

– А потом прикончили электротоком.

– Бред! Я хирург… Я борюсь за жизнь каждого пациента.

– Хватит врать! – Заколов едва сдерживал себя. – Доказательства налицо. Вы пришли сюда, чтобы убить Екатерину!

Шаповалов смолк. Тихон проверил узел и встал с поверженного противника. Главный хирург вывернул круглую голову и удивленно таращился снизу вверх на Заколова.

– Я пришел ее проведать.

– Ну конечно! Придушить, а не проведать.

– Как можно… Она сотрудник моего отделения. Я беспокоился о ней.

– Не выдумывайте! Вы хладнокровно задушили доверчивую девушку.

– Я к ней даже не притронулся. Катя, подтверди! – крикнул хирург.

Заколов, сжав кулаки, наклонился к нему. Циничная ложь убийцы ему была противна.

– Заканчивайте концерт, а то я за себя не ручаюсь, – сквозь зубы предупредил он.

– Катя, – плаксиво звал Шаповалов.

– Ее здесь нет. Вы задушили ее еще в госпитале. К сожалению, у вас сильные руки. Она не выжила.

– Что?! Где Катя? – в глазах Шаповалова вспыхнуло неподдельное отчаяние.

– Раскаялись. – Заколов силой поднял и усадил хирурга на табурет.

На кухню осторожно заглянула босая Лариса, включила свет. На ней был всё тот же каштановый парик и искусственная родинка. Евгений Андреевич смотрел на переодетую девушку расширенными глазами, в которых перемешалось огромное удивление и нешуточный испуг.

– Что это значит? Где Екатерина?

– Мне надоел ваш спектакль!

– Но я… я не понимаю…

– Ее тело осталось в госпитале. Рядом с тем местом, где вы ее спрятали. На чердаке, под крышей! Она лежит там, как выброшенная кукла! Вы это хотели узнать?!

– Объясните мне, что случилось? – Шаповалов непонимающе вращал головой от одного к другому. В его взгляде сквозила неподдельная растерянность.

Тихон обратился к Ларисе:

– Когда он подошел к кровати, что он хотел сделать?

– Он прошептал: Катя, что с тобой? А потом появился ты.

Заколов припомнил, что в руках у потенциального убийцы ничего не было, и сами руки были без перчаток. Так на умышленные убийства не ходят. Он ощупал карманы хирурга. Ничего опасного. Но на полу лежит кухонный нож, который Шаповалов хотел применить в драке. Это конечно оружие, но все-таки…

Тихон придвинул табурет, устало сел напротив хирурга.

– Теперь поговорим спокойно. Допустим, вы ничего не знаете о Кате, и пришли ее проведать. Почему же вы накинулись на меня в спальне, а потом схватились за нож?

– А чтобы вы делали, когда на вас нападают с дубинкой? Я пытался защитить Катю. Я сразу понял, что смерть Королькова и это нападение в квартире связаны между собой. Я решил, что передо мной убийца.

– Я тоже.

– Но, я хирург! Я спасаю жизни, а не забираю их. Как вы это не поймете!

– А я друг Виктора и Екатерины. И хочу найти их убийцу.

– Подождите. А Катя? Вы серьезно про ее тело?

– Ее задушили. Сразу после убийства Королькова. Я распространил ложную информацию, пытаясь спровоцировать преступника. Она лежит на чердаке, над хирургическим отделением.

– Боже. Это ужасно. Я пришел, чтобы разобраться в смерти Королькова, а тут… – На суровом лице главного хирурга, привыкшего к виду страданий, выступили слезы. – Я должен идти к ней.

Шаповалов неловко встал. Шатающейся походкой он направился к выходу, не обращая внимания на связанные руки. Тихон попытался перегородить ему путь, но Лариса его остановила:

– Отпусти его. Он не играет. Так натурально невозможно сыграть.

Заколов разрезал узел на запястьях хирурга. Шаповалов удалился. Тихон задумчиво опустился на табурет. Лариса ласково потеребила его вихры.

– Ты просчитался. Убийца не пришел. И это к лучшему. Я пойду, обуюсь.

Заколов прикрыл глаза, обхватил лоб растопыренными ладонями и медленно тер большими пальцами виски. Похоже, что Шаповалов к убийству непричастен. Тогда кто? Убийцей должен быть один из тех, кто находился в этот момент в госпитале. Сотрудник, пациент, или посетитель. Их много. Чтобы всех опросить и сопоставить ответы, нужны полномочия. Здесь он бессилен. Это дело следственных органов.

Нелегкие раздумья прервал девичий вскрик. Он был тонким и отрывистым, словно Лариса нечаянно укололась иглой. Возможно, поэтому Тихон отреагировал не сразу. Но сдавленное сипение и звуки дикой возни, последовавшие за криком, заставили его вскочить и схватиться за нож.

Заколов вбежал в темную комнату. Свет, пробивавшийся из кухни, стелился косым пятном по полу не далее полуметра. Балкон был распахнут. На сером фоне ночных сумерек Тихон разглядел ужасную картину. На кровати среди вздыбленных подушек человек в черном трико придавил своим телом Ларису и что-то стягивал на ее шее. Девушка брыкалась, царапалась, но кричать уже не могла. В ее судорожных движениях ощущалась безысходность.

– Оставь ее! – крикнул Тихон, понимая, что на этот раз в квартиру пожаловал настоящий убийца.

Из полумрака сверкнул злобный взгляд. Человек в черном продолжал нагло душить девушку. Осознав, что лишь теряет драгоценные секунды, разъяренный Заколов стремглав бросился на преступника. Рука с ножом взметнулась над ненавистной спиной, но в последний момент сместилась ниже. Гибкое лезвие кухонного ножа воткнулось в ягодицу. Убийца взвыл от острой боли и наотмашь ударил кулаком, метя в нападавшего. Тихон увернулся, перехватил запястье и рывком сошвырнул незваного гостя с кровати. Тот шлепнулся на живот около балкона. Правая рука поверженного противника нащупала рукоять торчащего в заднице ножа. С рычанием он выдернул лезвие и выбросил окровавленный нож на балкон. Неглубокая рана мягких тканей не выбила его из колеи. Незнакомец встал и ощетинился растопыренными руками в приземистой стойке. Раздался мягкий щелчок. Из сжатой ладони выскочил длинный клинок. Это оружие, в отличие от кухонного ножа, легко пробьет грудную клетку.

Тихон уже жалел, что недооценил противника и позволил ему подняться. Он мельком взглянул на Ларису. Хрипящая девушка стаскивала с шеи толстую веревку.

– Уходи, – шепнул он ей, показывая жестом на дверь.

Присутствие беспомощной девушки сковывало его действия. Он обязан был оставаться в невыгодном месте около кровати, чтобы защитить ее. Лариса лишь нервно сжалась, пытаясь заслониться пухлой подушкой.

Противник между тем наступал. Он был лет тридцати, невысок ростом, но кряжист и широк в плечах. На его узколобом лице появилась кривая усмешка, обнажившая дырку в верхних зубах. Тихон припомнил, что уже видел эту издевательскую улыбку у одного из больных хирургического отделения после первого посещения Виктора Королькова в госпитале. Так значит, убийца не сотрудник, а пациент!