групп государств. Мегатренд альтернативной энергетики также лежит в основе обновленных подходов к глобальному управлению, которым еще предстоит оправдать возлагаемые на них надежды.

Часть 2

Геополитика: формирование мегатренда в глобально секьюритизированном мире перед надвигающейся бурей соперничества старых и новых сверхдержав

Люди соблюдают соглашения, когда ни одной из сторон не выгодно их нарушать.

Солон[184]

Какую роль альтернативная энергетика играет в современной геополитике[185]? По большинству показателей она довольно незначительна, однако стоит учесть, что эпоха противостояния великих держав возвращается.

В подобных условиях мегатренд дает нам уникальную возможность по-новому взглянуть на факторы воздействия, которые влияют на геополитическое равновесие. Особого внимания заслуживают силы и влияния, возникшие в многополярной мировой системе XXI в., многие из которых могут усилить обстановку напряженности. В отпечатке, который накладывает мегатренд на международные отношения, отражается природа геополитики как сложного переплетения отношений равновесия и превосходства, игры сил, которая определяет нынешний дисбаланс мировой системы.

Движущие силы мегатренда, как и сам мегатренд, отличаются ощутимыми геополитическими коннотациями и последствиями. Мегатренд подчеркивает растущую сложность баланса сил, иллюстрируя движение по пути прерывистого равновесия[186].

1. Равновесие: мегатренд как еще одна переменная в изменчивой геополитической системе

Мегатренд альтернативной энергетики наглядно показывает, как новые явления современного мира сказываются на международных отношениях[187] и на процессах изменений в геополитике XXI в. Его эволюция отражает сложность мировой системы XXI в. и тестирует состоятельность давних геополитических конструкций «ядро – периферия», «Восток – Запад», «Север – Юг», а также представлений о динамике «верх – низ» или «низ – верх».

Наиболее выдающейся характеристикой значения мегатренда с геополитической точки зрения является его вклад в создание новых областей и точек соприкосновения на современной энергетической карте. Это обусловлено важностью ресурсов и энергии для современных международных отношений. Будучи еще одной переменной среди других тенденций сегодняшнего дня, мегатренд альтернативной энергетики добавляет новый угол зрения для анализа перестройки геополитики XXI в.

1.1. Мегатренд: равновесие в новом свете

Традиционно концепция геополитического равновесия подразумевает баланс сил, преимущественно военных, между акторами. Игроки на мировой арене обеспечили свое выживание и безопасность благодаря заключению союзов и установлению партнерских отношений с другими акторами, не допуская при этом однозначного доминирования ни одной из сторон. Сдерживая друг друга, акторы вносят свой вклад в равновесие, которое само по себе не является незыблемым – скорее предполагает постоянные действия акторов для обеспечения геополитического баланса.

После окончания холодной войны понятие равновесия претерпело изменения: круг сил, оказывающих влияние на акторов, расширился, а число центров силы возросло[188]. Так, ситуация, когда стабильность обеспечивалась или, по крайней мере, объяснялась биполярным миром времен холодной войны и последующим однополярным доминированием США, постепенно меняется – возникает множество центров силы, которые обладают властью и международным влиянием. Наиболее заметны среди них страны БРИКС – Китай, Россия, Индия, Бразилия и Южная Африка. При этом Китай – особенно активный геополитический актор, который вносит наибольший вклад в динамику международной системы и, следовательно, имеет наибольшую способность изменить статус-кво.

В оценке геополитического равновесия в свете мегатренда альтернативной энергетики на первый план все больше выдвигаются технологии. Экспоненциальные технологические сдвиги, вызванные четвертой промышленной революцией (включая те, которые стимулируют мегатренд), также влияют на геополитический ландшафт. По мере того как технологии распространяются и акторы все меньше могут контролировать этот процесс, технологическое преимущество может получить практически любой государственный или негосударственный актор. Это влечет за собой появление новых техно-цивилизационных экосистем, при которых различия между акторами стираются и все большее их число получает возможность проецировать геополитическую силу[189].

Динамика нового многополярного мира в большей степени отдаляет его от статус-кво, чем приближает к нему. Геополитическое равновесие, таким образом, не соответствует его статичному пониманию, а представляет собой постоянные колебания под давлением разнообразных сил и обстоятельств, а также способности новых акторов оказывать влияние на геополитическую сцену.

Мегатренд добавляет в уравнение непредвиденные факторы, которые изменяют баланс сил между акторами, подчеркивая хрупкость любого нового геополитического равновесия. Власть государств теперь распространяется по многочисленным направлениям в разнообразных международных сетях. Движение к новому геополитическому равновесию XXI в. напоминает перетягивание каната между акторами, государственными и негосударственными, имеющими в своем распоряжении различные формы экономической, политической и военной власти.

Эти импульсы можно проследить по традиционным линиям расслоения: «ядро – периферия», «Восток – Запад», «Север – Юг», «верх – низ» или «низ – верх». Геополитика по своей сути не является статичной – это процесс, развитие которого ставит вопросы, требующие различных ответов в различных обстоятельствах. Условные геополитические деления, такие как «ядро – периферия» или «Север – Юг», тоже подвижны и постоянно адаптируются к переменчивой природе международных отношений.

Преобразующий потенциал мегатренда проявляется через его воздействие на поведение акторов. Влияние мегатренда обнаруживается и в изменениях, которые затрагивают традиционные линии разделения и противоречия в XXI в., – он добавляет ясности. С распространением нового понимания геополитики как в геополитических центрах, так и на периферии маргинализация и бесправие ранее периферийных групп выходит на первый план.

Хотя парадигмы «Север – Юг» и «Восток – Запад» остаются ключевыми при описании мирового порядка, импульс западного универсализма постепенно ослабевает. Его распад, довольно хаотичный и затрагивающий различные области, подгоняется расширением представлений о границах национальных интересов и аспектов безопасности в универсально секьюритизированном мире.

Угасание вестернизации – перенос структур, технологий и образа жизни западных (европейских) обществ в незападные – освобождает пространство для выхода расширяющегося спектра интересов национальной безопасности, которые имеют все большее влияние на мировые дела. Более того, государства больше не являются единственными субъектами, способными решать вопросы безопасности. В рамках формирующейся сегодня геополитической сети негосударственные акторы[190] все чаще способны влиять на государственные дела, претендуя на право иметь собственную внешнеполитическую повестку дня. Это ставит под сомнение логику диктуемых правительством «верх – низ» интересов национальной безопасности.

Подобная тенденция усиливает хаос международной системы, которая отмечена стремлением государств к власти, выходящей за национальные границы, чтобы обеспечить свое выживание в условиях бурно меняющейся геополитической ситуации. Согласно реалистической школе мысли, «международная система анархична. Это система самопомощи. Не существует высшей инстанции, которая могла бы сдерживать или направлять поведение государств»[191]. Такое понимание серьезно отразится на многих нормах и правилах, которые еще предстоит разработать для регулирования поведения акторов, включая тех, кто связан с мегатрендом альтернативной энергетики.

Новые факторы влияют на геополитику и трансформируют институциональные механизмы современного мирового порядка. Например, снижение значимости G7 (группа наиболее влиятельных государств) на фоне появления G20 (19 крупнейших экономик и ЕС) – это лишь одно из проявлений меняющихся контуров мирового порядка, где повестка Запада не всегда является доминирующей. В формирующейся системе каждая группа