Она сердито взглянула на него.

— Что «потом», невыносимый пуританин?

— Пуританин, да? Поцеловать вас еще раз, чтобы вы вспомнили, какой я пуританин?

Он осторожно притянул ее к себе, невольно улыбаясь.

— Не смейте!

— Тогда не обзывайтесь.

— Вы сами начали.

Она посмотрела ему в глаза, и их захлестнуло взаимное тяготение душ и сердец, действующее вопреки их воле и рассудку.

— Я предлагаю вам нечто лучшее, чем капитал, — прошептал он, обвивая руками ее стройную талию и ощущая ее гибкое прекрасное тело сквозь тонкий муслин. Он радовался, что она не противится его прикосновениям, но, хотя Бел и позволила их, она все еще смотрела на него, вызывающе вздернув подбородок.

— Что именно?

— Месть.

Она замерла, настороженно глядя на него.

— Вы имеете в виду Долфа?

— Заинтересовались?

— Пожалуй.

— Не пойти ли нам куда-нибудь поболтать, мисс Гамильтон?

Все так же настороженно глядя на него, она позволила довести себя до экипажа. По дороге к дому Харриет он надеялся только на то, что их общий враг не ждет их там.

В доме Харриет царили покой и тишина. Все еще сердясь на Хоуксклифа за то, что он так высокомерно осудил ее отца, Бел, храня холодное, неприступное молчание, провела его в ту же гостиную, где они впервые встретились. От его высокой, широкоплечей фигуры веяло силой и властностью, и даже изящная комната, казалось, уменьшилась в размерах.

Хоук подошел к окну эркера, и заходящее солнце осветило его точеный профиль, которому орлиный нос придавал выражение непреклонной, властной силы. Она вгляделась в его мужественное лицо с резкими правильными чертами. А ведь он красавец, вздохнув, подумала она и с трудом удержалась, чтобы не подойти к нему и не прикоснуться к его спине.

Хоуксклиф рассеянно смотрел в окно, словно чего-то ждал.

— Я не стану оскорблять вас, мисс Гамильтон, притворяясь, будто мне по душе ваш способ добывать деньги. Однако я думаю, что хорошо разбираюсь в людях, и считаю вас умной, волевой и серьезной женщиной. Я не привык подставлять кому-либо свое горло. Но сейчас у меня нет иного выхода, кроме как довериться вам в надежде, что вы мне поможете. То, что я намерен вам сказать, не должно выйти за пределы этой комнаты. — Он напряженной походкой отошел от окна и сел рядом с Бел. — Вы не помните, Долф Брекинридж упоминал когда-нибудь о женщине по имени Люси?

Бел задумалась, потом покачала головой:

— Нет.

— А леди Колдфелл?

— Я знаю, что дядя Долфа — граф Колдфелл, но он никогда не говорил о графине.

— Скажите вот что. Не угрожал ли Долф применить насилие по отношению к вам? Вы никогда не ощущали в его присутствии, что от него исходит опасность?

— До вчерашней ночи — нет. — Она заколебалась. — Он сказал, что если я не перестану искать себе покровителя, я об этом пожалею. А почему вы спросили о лорде и леди Колдфелл?

Боль полыхнула в его темных глазах, словно молния.

— Я полагаю, что Долф был раньше влюблен в нее, а после ее смерти занялся вами. Мисс Гамильтон, среди нас есть такие, кто считает, что ее смерть — это не несчастный случай, ее мог убить Долф.

Белинда потрясенно смотрела на него.

— Вот почему я здесь. Я хочу нанять вас, чтобы вы вместе со мной разыграли своего рода спектакль. Мне нужно, мисс Гамильтон, узнать правду о смерти леди Колдфелл. Вы — инструмент, с помощью которого я смогу управлять Долфом. И в конце концов вытянуть из него правду о том, что он с ней сделал.

— И что потом? — взволнованно спросила она. В глазах его тлел смертоносный гнев.

— Тогда я вызову его на дуэль и убью.

Убьет Долфа? Значит, эта леди Колдфелл так много для него значила? Любовники, решила она. Разумеется.

Наконец до нее дошло, что единственное, почему он явился к ней, — это желание отомстить за смерть своей возлюбленной.

От разочарования Бел чуть не задохнулась. Она опустила голову, старательно пряча за горькой улыбкой боль, пронзившую ее сердце. Разумеется, он достаточно ясно высказал свое мнение о ней.

Избегая его взгляда, она скрестила ноги и разгладила юбку на коленях.

— Позвольте мне уточнить, правильно ли я вас поняла. Вы хотите, чтобы я послужила приманкой, и, когда вы получите доказательства вины Долфа, вы отомстите за вашу любовницу?

— Леди Колдфелл не была моей любовницей, а во всем остальном вы правы.

— Но, Роберт, между нами не должно быть секретов. Вы можете сказать мне правду. Она была вашей любовницей?

— Нет, мисс Гамильтон, не была. Леди Колдфелл была женщиной целомудренной и добродетельной. Между нами ничего не было. Наоборот, нас связывали высокие, прекрасные чувства. Она была чиста.

«Не то что я», — подумала Бел, как-то умудряясь удерживать на лице напряженную, вымученную улыбку. Она опустила голову и посмотрела на стиснутые руки. Ее душили гнев и стыд.

— Право, вы действительно Воплощенное Совершенство.

— Нет, просто я видел, как скандальные адюльтеры моей матушки превратили моего отца в тряпку. Я бы ни за что не стал поступать так ни с кем, тем более со старым другом нашей семьи — Колдфеллом.

— Восхитительно! — Она откинулась назад, скрестив руки на груди. Нужно бы похвалить его за преданность своей мертвой даме, но неужели он не видит, что этим оскорб-следовало сначала завоевать меня, прежде чем сообщать о своем плане.

— Я бы ни за что не стал вовлекать вас в опасную ситуацию, не объяснив подробно, чем вы рискуете.

— Сожалею, но это сделал не Долф.

— Что?

— Это сделал не он.

— Нет, он.

Бел закатила глаза. Хоуксклиф знает то, что знает, — вот в чем дело.

— У него были причины, и он был единственным человеком, кроме прислуги Колдфелла, имевшим свободный доступ в дом и парк, мисс Гамильтон.

— Я знаю Долфа, — объяснила она терпеливо. — Хотя я его и ненавижу, но должна признать, что он храбр. До безумия. Он этим гордится. Не в его стиле убивать слабую, беззащитную женщину. Славы этим не добудешь. Другое дело — медведи, волки, все, кто сопротивляется. Он предпочитает достойных противников.

— И еще он предпочитает жить не по средствам. Если бы Люси забеременела и подарила Колдфеллу сына, Долф не мог бы унаследовать титул и состояние, которых он так жаждет.

С этим она не могла спорить. Долф только и думал о том, как стать богатым наследником.