— Геи нет, есть некая сущность, которая когда-нибудь, возможно, обретёт сознание и станет Геей. А сейчас это совершенно безмозглый эмбрион, у которого нет сознания, а есть только примитивные инстинкты.

— Создание целых разумных рас трудно отнести на примитивные инстинкты, — возразил я.

— Инстинкты выглядят сложными, потому что это инстинкты сущности более высокого порядка, но по сути они примитивны. Она создаёт какую-то расу, бросает на полдороге, создаёт другую, выясняет, что эта другая начинает бесконтрольно пожирать созданных ранее, создаёт ещё одну расу в противовес. Я не провожаю души её существ, но я их вижу. Она насоздавала массу разных тварей, но практически не получает от них жизненного опыта. Вы знаете жизненный цикл чистильщиков?

— Я видел синих, но не знаю, заканчивается ли на них цикл трансформации, — честно ответил я.

— Видели синих? — удивлённо посмотрела на меня Морена. — Вы полны сюрпризов, Кеннер. Да, на синих цикл и заканчивается — когда приходит время, Гея забирает их душу. Так вот, этот сложнейший роевой разум даже после двух трансформаций отдаёт ей меньше опыта, чем одно-единственное человеческое существо. Не всякое, конечно, существо — у некоторых людей духовного развития не хватит и на среднюю крысу.

— То есть вы хотите сказать, госпожа, что вся эта сложнейшая система Нижнего мира работает вхолостую? — недоверчиво переспросил я.

— Практически вхолостую, — утвердительно кивнула она. — Это творение гениального идиота.

— Очень неожиданно, — пробормотал я. — И что будет, когда Гея станет, так сказать, настоящей Геей? То есть, когда она, наконец, обретёт сознание?

— По некоторым признакам — ничего хорошего для нас, — пожала плечами Морена. — К счастью, меня к тому времени здесь уже не будет, да и вас, наверное, тоже. Как минимум несколько миллионов лет у нас есть — должно хватить, чтобы развиться и свалить куда-нибудь подальше.

«Свалить» — забавный лексикон у богини смерти. Впрочем, слово в данном контексте выглядит удивительно уместно.

— Так что вы хотели спросить, Кеннер, насчёт основ мироздания? — с улыбкой напомнила Морена.

— Меня интересуют взаимоотношения Силы и Сияния, госпожа.

— Не такой уж сложный вопрос на самом деле, — хмыкнула она. — Сила определённо не чужда Сиянию, иначе мы, создания Сияния, не смогли бы с ней взаимодействовать. Сила и Сияние в чём-то похожи на вас с женой — вы вроде бы независимы, вы можете друг с другом не соглашаться, можете даже поссориться, но вы, по сути, одно и то же. Одно время была даже популярной теория, что Сила не пришла извне, а является просто другой гранью Сияния. Что Летящая была недовольна тем, что разумы в её Вселенной развиваются слишком медленно, и чтобы помочь им, приоткрыла ещё одну свою грань.

— Мне эта теория кажется сомнительной, госпожа, — заметил я. В отличие от неё, я точно знал, что в момент прихода Силы наша Вселенная разделилась, а это вряд ли произошло бы от простого открытия новой грани. Хотя ничего исключать нельзя, наверное.

— Я тоже не особо в это верю, — согласилась Морена. — И вообще считаю, что приход Силы был для всех нас несчастьем. Это ведь костыли — если человек с детства передвигается на костылях, его ноги атрофируются. У вас очень много магусов, и они развиваются гораздо быстрее, чем мы в своё время, но они пользуются заёмной силой. Рано или поздно неизбежно наступает момент, когда существовать на чужой силе становится невозможно, а своей-то у них нет. И тогда магус чаще всего погибает. За всё надо платить, и не все способны оплатить счёт — мы с тобой много об этом говорили, Лана.

— Да, госпожа, — согласилась Милана, — и вы меня полностью убедили.

— Прошу прощения, госпожа, но вы не учитываете один важный момент, — возразил я. — Жизнь людей коротка. Без Силы людям просто не хватает времени, чтобы накопить достаточно энергии для движения дальше.

— Но я же накопила, — она насмешливо посмотрела на меня.

— Но не у всех отец — верховный жрец, — сказал я, замирая от собственной наглости.

Морена погрузилась в раздумья.

— Вы не правы, Кеннер, — наконец сказала она. — Всё зависит исключительно от желания и упорства человека. Но я признаю, что доля правды в ваших словах есть. Конечно, никто не может возвысить потомка, так что пост моего отца здесь совершенно ни при чём. Но с другой стороны, кто, кроме жреца, стал бы заставлять свою дочь с младенчества закалять дух и тренировать волю? Я плакала ночами, но всё равно упорно делала все упражнения. А потом пришёл тот час, когда это спасло и меня, и отца — вот тогда я поняла, что Светлая Госпожа оценила мой труд и улыбнулась мне. Я стала заниматься ещё упорнее, и когда в мир пришла чужая Сила, я была готова.

— А вы уже обрели духовную форму, госпожа? — с любопытством спросил я.

— Нет, мне до этого пока далеко, — с ноткой грусти ответила она. — Я могу менять форму, хоть и не совсем свободно, и могу заглянуть на духовный план. Только лишь заглянуть на мгновенье. Мы, боги — хоть мне и не нравится это слово, — недостаточно для этого развиты. Да и не стоит так уж туда стремиться — это прекрасное место, но совершенно нам чуждое и очень, очень опасное. Думаешь, почему духи рвутся к нам? Им слишком трудно выжить там.

— Но разве исчезновение духа — это не переход в духовную форму?

— Обычно это так и называют, — согласилась Морена, — но это неверно. Когда дух исчезает, он просто переходит в форму энергетического тумана. Этот туман невидим обычным зрением, но он полностью принадлежит нашему миру. Такой фокус и я могу проделать безо всякой духовной формы.

Она улыбнулась и исчезла.

— Эээ… госпожа? — неуверенно позвал я.

— Она ушла, Кеннер, — отозвалась Милана. — Я это чувствую.

— Плохо, — с искренним сожалением сказал я. — У меня были ещё вопросы.

Милана заразительно захохотала, едва не пролив на себя чай.

— Нет, Кеннер, я всё же не устаю вам удивляться, — сказала она, утирая слёзы. — Вы спокойно задаёте вопросы, которые я ни за что не решилась бы задать, и что самое удивительное, получаете на них ответы. Вам бы в журналисты пойти — вы бы все