Алекс стиснула зубы. Что толку притворяться? Она никогда не простит себя за сегодняшнее. Никогда. Не за то, что спала с Тревисом, хотя и этого достаточно. Она не простит себя за то, что до сих пор хочет его. Даже после того, как опомнилась, даже после того, что он сказал, она его хочет. Если бы он отнес ее в постель, она не выразила бы протеста. Она бы снова дрожала в его объятиях, выкрикивала его имя…

Алекс застонала и ударила себя кулаком по губам. Выкинуть Тревиса Бэрона из своей постели оказалось достаточно легко. Выкинуть его из своей головы будет задачей потруднее.

А где-то на половине дороги, ведущей в долину, Тревис свирепо выругался, со свистом тормозов свернул, бросив «порше» к обочине.

– Проклятие, – прорычал он, треснув кулаком по рулю.

В спальне у Алекс он казался совершенно невозмутимым, но на самом деле просто кипел от ярости. Надо успокоиться. Дорога узкая и извилистая, много опасных поворотов, а он несся с бешеной скоростью. Так можно и разбиться, а то и отправить на тот свет кого-нибудь, совершенно невиноватого в том, что от злости на Алекс у него помутился рассудок. Один из них ненормальный, и, конечно же, не он.

Тревис фыркнул. Кого он обманывает? Она взбесилась, это точно, но и он был не лучше.

Как горяча она была в его объятиях! Он никогда не встречал ничего подобного, а, говоря без лишней скромности, на его счету было много горячих женщин. Но тут было больше, чем просто жар крови. Смущение и робость, смешанные с неистовым желанием, отличались от всего, что он когда-либо знал.

В последний раз, когда они занимались любовью, в самом конце она вскрикнула. «Я сделал тебе больно, Принцесса?» – прошептал он. «Нет, – отвечала она, – о нет». И она взяла его лицо в свои ладони, прижалась к его рту губами и поцеловала с нежностью, пронзившей его сердце. Он поцеловал ее в ответ, прижимая к себе, пока не успокоилось сердцебиение, глядя на нее и недоумевая, как примитивное желание уступило место стремлению понять прекрасную незнакомку, находившуюся рядом… А потом она открыла глаза и взглянула на него так, словно обнаружила, что на простыне свернулась гремучая змея. А потом без каких-либо колебаний повелела ему пойти прочь из ее постели и из ее жизни.

Он просто сходил с ума от злости. Никогда, никогда за всю жизнь, даже в тот день, когда, вернувшись, обнаружил жену в постели с ее проклятым тренером по теннису… даже тогда он не был в такой ярости. Черт, он не представлял, что можно так злиться.

Тревис завел мотор. Определенно лучшее, что можно сделать, – это уехать как можно дальше от Александры Торп… Или развернуться, ворваться в этот мавзолей, который она называет домом, перебросить ее через плечо, отнести назад в постель и не отпускать, пока она не станет извиваться, приникая к нему, не обнимет снова за шею так же, как и много раз до того… Или можно схватить ее, прижимая к себе, просто прижимая, погрузив лицо в ее душистые волосы, пока долгий день не перейдет в ночь.

Черт! Когда же он перестанет думать о ней?

От негодования он с такой силой нажал на педаль, что бедная машина взвизгнула и ринулась вниз, едва вписываясь в повороты. О возможности аварии он уже не думал…

Почти двумя неделями позже Тревис снял наушники, убедился, что все в самолете в порядке, и впервые за последние два года ступил на землю «Эспады».

Стояло июньское утро. Ни малейшего дуновения ветерка не чувствовалось в воздухе, наполненном нестерпимой жарой, памятной ему по детским годам. Вокруг привычно гудели и жужжали насекомые. На минуту ему показалось, что сейчас откуда-нибудь подъедет верхом отец, сдвинет кустистые брови и скажет: «Это что такое, почему ты тут бездельничаешь? Тебе давно пора быть в амбаре!»

Он не в настроении. Не хочется ни предаваться воспоминаниям, ни подстраиваться под Джонаса, ни улыбаться бесчисленному множеству гостей, которые уже, наверное, понаехали к этому времени. Похоже, в последнее время он вообще не способен быть вежливым. Даже народ в офисе сторонился его, особенно после того, как в понедельник после аукциона он едва не вышиб дух из Пита Хаскелла.

– Эй, Бэрон, – окликнул его Хаскелл, – как дела с крошкой Торп?

– Замечательно.

Ответ Тревиса был не из дружелюбных. После него всякий разумный человек предпочел бы побыстрее убраться с дороги, но Пит не был особо сообразительным парнем.

– Замечательно, – передразнил Пит, плотоядно облизываясь. – Подробности, Бэрон. Мы хотим подробностей. Она и в постели так же хороша, как с виду? Ты ее уже…

Тревис пнул его, и довольно сильно – двум другим сотрудникам пришлось отлеплять того от стены.

После этого его уже никто не беспокоил, и прекрасно. Конечно, у него внутри все кипело, но вовсе не из-за Александры Торп. Процесс слияния внутри корпорации шел вяло. Одному из клиентов светила тюрьма, и нужно было принимать срочные меры. Слишком много работы, вот и все. Его плохое настроение и Александра Торп никак не связаны.

– Не обманывай себя, Бэрон, – промычал Тревис.

Конечно, все дело в ней! Кому приятно быть вышвырнутым вон, как поступили с ним? Да и перспектива провести выходные в компании Джонаса его совсем не воодушевляла.

Тревис повернулся и поглядел на самолет. Никто не знает, что он приехал. Все, что надо сделать, – это забраться обратно и развернуться носом на запад, к побережью…

На плечо ему легла рука.

– Сделай это, – прогремел знакомый голос, – и, клянусь, я сниму с тебя скальп.

Обернувшись, Тревис увидел улыбающееся лицо Слейда. Тревис остался мрачен. Слейд невозмутимо ухмылялся.

– О, черт, – сказал наконец Тревис, не выдержав, улыбнулся в ответ и обнял брата. – Вижу, от тебя не улизнешь, – отступив на шаг назад, он скептически оглядел Слейда. – А ты все такой же урод, как и раньше.

Тот оскалился ему в ответ.

– О да! Наверное, это семейная черта.

Тревис расхохотался, вернулся в самолет и начал выгружать свои пожитки.

– А Гейдж? Он все-таки собирается приехать?

– Да он уже тут. Трев, ты что, весь свой офис сюда притащил?

– Некоторым следовало бы знать, что значит вырваться с работы, – Тревис добавил к общей куче пиджак, кейс и компьютер. – Я прямо с совещания.

– Ну да, ты так много работаешь, – сказал Слейд, закатывая глаза. – А вечером под дверью твоей конторы собирается толпа белобрысых девиц, жаждущих прыгнуть к тебе в постель.

– Оставь белобрысых в покое! – огрызнулся Тревис.

Слейд поднял брови.

– Ладно. Как скажешь. А в чем дело?

– Не все блондинки легкого поведения. И вообще не всякая женщина, что ложится в постель с мужчиной… – его голос сорвался. – Вот, – пробормотал он чуть ли не шепотом.

– Что, Трев? Я наступил на больную мозоль или что?