- Повод им ты дала. Вернее, дала ты Даниле, когда вы с Драганом были, так сказать, в ссоре. Вот Горан и запомнил с тех времен. А теперь ты ему дала – к сожалению, лишь повод – набить морду сопернику.

- Может, хватит употреблять слово «дала»? – огрызнулась я.- Если буду говорить «вступила в половое сношение», будет лучше? – Нико невинно улыбнулся.

- И как тебя еще не уволили?

- Любой другой на моем месте сам уволится еще до конца испытательного срока!

- Тоже аргумент.

Малыши в колыбели проснулись и гудели, как шмели, с восторгом на мордашках глядя, как папа мутузит чужого дядю. Хороший пример подает детям, ничего не скажешь! Я хмыкнула, наблюдая, как Драган укладывает Данилу лицом в газон. Полагаю, он мог бы вырубить его с одного удара, просто хотел получить удовольствие от мести.

- Все? - надеюсь, мой взгляд был убийственным. – Закончил?

- Саяна, он не имел права пытаться увезти тебя от меня! – санклит раздраженно смахнул с лица струйку крови, что текла из разбитой брови.

- Он не пытался, а лишь предложил помощь.

- И это предложение остается в силе! – с трудом шевеля разбитыми губами, сказал Хан, поднимаясь.

- Мерзавец! – зарычал Горан, вновь двинувшись на него.

- Достаточно на сегодня!

- Лови ее на слове, Драган, - подначил Нико, - завтра можно будет продолжить!

- Сейчас и тебе прилетит, Ковач! – я встала между санклитом и Охотником. Супруг забуксовал, но, похоже, был намерен прорваться к своей жертве. Да и тот уже дышал мне в шею, пытаясь снова убрать с пути. – Цыц оба! – пришлось рявкнуть во весь голос. – Хотите продолжать – пожалуйста, только я тогда собираю вещи и уезжаю жить к…

Мужчины замерли, глядя на меня.

- К… к Давиду! – нашлась Ангел. – Поживу у Хранителей, ни одного из вас видеть не буду, уже хорошо!

- Шантажистка! – проворчал Горан, но в сторону отошел.

- Помни, если что – звони, в любое время, - сказал Хан под аккомпанемент сдавленного рычания санклита, и тоже ушел «с линии огня».

- Сообщу, если что-то вспомню, - я кивнула и посмотрела на Драгана. – Идем уже, Тайсон.

Пропустив меня вперед, он метнул напоследок в Данилу грозный взгляд, взял колыбель с наследниками, и мы вернулись в спальню.

- Будешь ругаться? – осторожно уточнил муж.

- Нет.

- Сразу применишь санкции?

- А надо?

- Обычно ты ненавидишь мои вспышки ярости. И, - он помолчал, словно решая, стоит ли говорить, - сильно расстраиваешься, не хочешь потом меня видеть.

- Как видишь, жена спокойна. – Я пожала плечами. – Видимо, вода Леты творит чудеса!

- Уж лучше бы ты дала мне пощечину и выгнала из спальни, лишь бы помнила и любила. – Тоска в его глазах так полыхнула, что пришлось отвести взгляд.

- Драган, не добавляй мне проблем, их и так достаточно.

- Какие проблемы, родная? – взгляд наполнился тревогой. – О чем ты?

- Пока ни о чем конкретном. – Я поморщилась, думая о том, что все, что было до этого – с момента потери памяти, это лишь цветочки. А вот теперь, похоже, начинаются ягодки!

Алатар

Алатар – так меня нарекли отец с матерью, когда у них появилось яйцо, в котором я провел сотни лет в чутком сне – ощущая, что за скорлупой, что отделяла меня от всего, что-то есть. Я не знал о нем, но чувствовал его – огромный прекрасный мир, предназначенный мне, ибо я должен был стать следующим Императором-драконом. Рядом со мной дремала в своей скорлупке моя нареченная – Алатара. Два яйца династии Владык суши - с рождения вместе и навсегда. Нас и пробудили одновременно.

Никогда не забуду тот день, когда впервые взглянул на нее, как на женщину. С самого детства знал - девочка, что растет рядом – моя будущая жена, но для меня она была верной подругой, напарницей в разнообразных шалостях, которыми мы досаждали всему дворцу, защитницей от гнева моего отца-Императора и скорее даже сестрой, чем невестой. Но белобрысая худышка с огромными сиреневыми, как небо, глазищами выросла, стала девушкой – и в этот интимный момент, только женский, меня не впустили.

Алатара начала отдаляться. Эти их девичьи разговоры и дела, наряды и прочее. Я ревновал к тому, что теперь у нее есть что-то, куда мне ходу нет. Ведь раньше мы делились всем – с того самого момента, когда кахары положили ее и меня, еще зародышей в яйце, рядом – на столетия. Сверстники, которыми родители окружили нас после пробуждения, теперь заглядывались на нее. Именно это и стало поворотным моментом перемены моего к ней отношения.

Помню, как стоял во дворике, ожидая Алатару для прогулки, и увидел ее издалека - высокая, стройная, с талией, что я мог обхватить двумя руками, длинными ногами и округлой попкой, почти белыми волосами до лопаток – густыми, свитыми в локоны, она была так потрясающе красива, что мои чресла налились желанием.

Я застыл, потрясенный, впервые желая ее, как женщину, но увидел, что замерли и другие мужчины. Все, кто был во внутреннем дворике, провожали ее взглядами. И они тоже хотели девушку! Осознание этого взбесило меня. Гнев застил глаза. Как они смеют?! Она моя нареченная, моя Алатара, моя будущая супруга! Только моя!!! Как не поубивал их всех, не знаю!

У меня уже были женщины до нее, и много. Противостоять дракону сложно, а уж если он использует внушение – ни одна не устоит. Стоит заглянуть в глаза, сосредоточиться и пожелать, и любая согласится на все. Зрачок вытягивается на мгновение в вертикальную иглу, как в глазах в обличии дракона, и женщина ластится к тебе, словно ты обмазан медом и посыпан орешками. Я редко пользовался таким даром Владык, хватало внешности и титула. Девушки не отказывали мне, обе стороны получали удовольствие и расходились в разные стороны. Они знали, что у меня есть нареченная, я понимал, что это лишь секс.

Но с того момента в дворике мне стали неинтересны другие. Хотел только Алатару – и так, как никогда не желал ни одну из своих любовниц! Но боялся даже прикоснуться к драконице, пока не заметил ее искоса брошенный взгляд. Она мимолетно усмехнулась, и я осознал, что эта юная, но все же женщина давно все поняла! В тот день мы впервые поцеловались. Неуклюже, тайком ото всех, за шторой в кабинете моего отца. А потом, краснея, разбежались в разные стороны. И переглядывались из разных углов весь день, хихикая как умалишенные.

Но это было так сладко, и нас с такой силой тянуло друг к другу, что скоро все повторилось. И был уже не только неумелый поцелуй. Осмелев и охмелев от нее, я запустил руку в корсаж платья и со стоном сжал небольшую грудь с твердым соском, едва не оросив любовным соком свои штаны, как юнец, впервые допущенный к женскому телу. Но когда рука поползла под юбку, Алатара остановила меня и ушла.

Она простила, лишь когда сочла, что нареченный, измученный виной, достаточно наказан. И все повторилось сначала. Наши ласки со временем становились все откровеннее. Однажды моя драконица даже разрешила снять с нее юбки, оставшись в одном корсаже. Богиня, как она было прекрасна! Длинные ножки и лишь слегка прикрытое кружевами естество!