– Дарья, я тебя совершенно не понимаю! Рядом проживаетприличный непьющий мужчина, а ты и в ус не дуешь! В твоем возрасте женщина неможет ждать милости от природы.

Я вяло обиделась из-за возраста – тогда, два года назад, мнееще не было тридцати.

– Что я должна, по-твоему, на шею ему вешаться? –буркнула я.

– А ты пробовала? – деловито поинтересоваласьсвекровь.

– Ну-у… – я отвела глаза, – ясно же, что яего не интересую, иначе хоть как-то бы он дал понять…

– Ну если шмыгать мимо него такой серой мышью… –ехидно начала свекровь, но, увидев злой блеск в моих глазах, тут же сменилатактику. – Не буду, не буду! Пока оставим твой внешний вид в покое!

– Давно бы так! – пробормотала я, но свекровьсделала вид, что не услышала.

– Обратимся к соседу! – заявила она, не поведябровью. – Составим его психологический портрет и определим тип егохарактера. Если он интроверт, то есть ему совершенно достаточно своегособственного общества и вполне хватает общения с собственным «я», то с такимипросто. Нужно только выделить ему в квартире отдельную комнату и оставить впокое. Знавала я такую пару – между прочим, у них трое детей, а муж и недогадывался. А когда узнал, то очень удивился, – квартира у них большая, встаром фонде, звуков не слышно, дети выросли, а он и не заметил.

Я хотела спросить, для чего вообще тогда такой муж нужен, норешила промолчать.

– На меланхолика он не похож, – невозмутимопродолжила свекровь, – вид вполне здоровый, крепкий…

– На воздухе много бывает, – невинно поддакнулая, – когда с собачкой гуляет.

– Может, он мизантроп? – спохватиласьсвекровь. – Ну тот, что всех людей ненавидит…

Я подумала, что Шурочка точно находится в близкой дружбе сдоктором Леденцовым, раз так разбирается в психологии.

– Да нет, – покачала я головой, – люди у негобывают… Вот парень молодой вчера заходил, я случайно с ним на площадкестолкнулась.

– Парень? – вскинулась свекровь. – Молодой? Аеще кто заходит?

Я стала добросовестно вспоминать, и вышло, что заходят ксоседу редко, и все больше одинокие молодые ребята. Один раз двое зашли.

– Понятно, – вздохнула свекровь, – тут тебе,Дарья, ничего не обломится.

– Да мне и не надо, – по инерции заговорила я, нотут же спохватилась, – то есть ты хочешь сказать, что Иннокентий…

– Вот именно, – припечатала свекровь, – тут идумать нечего! Сама посуди: живет один, никаких женщин не принимает и в помине,а вместо них появляются одинокие молодые мальчики. Вежливый, эти голубые всевежливые и воспитанные. Меня сегодня в лифте вперед пропустил!

– Но я думала, что они красятся, глаза подводят ивообще… – растерянно пробормотала я.

– Дарья, можно ли быть такой отсталой! –воскликнула свекровь. – Такое впечатление, что ты живешь в девятнадцатомвеке!

Я пораскинула мозгами и решила, что в данном случаесвекровь, пожалуй, права. Как ни противно это признавать. Потом прислушалась ксебе и поняла, что мне от такого открытия ни жарко ни холодно. Так даже лучше,можно с Иннокентием всегда быть самой собой, не расстраиваться по поводунекстати вскочившего прыщика на носу и облезшего маникюра.

Опять-таки вы можете не поверить, но с тех пор мы с соседомсдружились еще больше.

И вот теперь я припала к дверному глазку, чтобы непропустить шоу.

Анюта вылетела на площадку и прямиком устремилась к усатомунезнакомцу. Тот шарахнулся от нее, прижался спиной к стене и поэтому сумелудержаться на ногах, когда собака поставила огромные лапы ему на плечи.

– Забери свою собаку! – придушенно выкрикнулусатый.

– Что? – переспросил Иннокентий, небрежнопомахивая отстегнутым поводком. – Вы что-то сказали? Вы к кому? К Даше? Ноее, кажется, нет дома…

Анюта раскрыла пасть до предела своих возможностей. О наявно поняла, что на этот раз хозяин нисколько ее не осуждает, и стараласьизвлечь из ситуации максимум удовольствия. Нервы незнакомца не выдержали, онкаким-то чудом выскользнул из Анютиных объятий и кубарем скатился с лестницы.

– Он ушел! – громко проговорил Иннокентий,повернувшись к моей двери. – Можешь выходить, если тебе нужно! Еслихочешь, мы с Анютой тебя проводим!

Когда мы все трое выползли из подъезда, черной машины стонированными стеклами во дворе уже не было.

– Тебе куда? – осведомился Иннокентий.

– Ну-у… – Я задумалась.

Куда мне нужно? Да никуда! Больше всего мне хочется поестьчего-нибудь простого и горячего, например, грибного супа, или пшенной каши, иликартошки со сметаной, а потом завалиться на диван перед телевизором. И чтобыпоказывали какой-нибудь старый классический детектив про Мегрэ там или про тогоже Пуаро… Представив большую тарелку, наполненную желтой рассыпчат ой кашей саккуратной ямочкой посредине, куда налито топленое масло, а вокруг поблескиваюткрупинки сахарного песка, я мысленно застонала. Мой несчастный оголодавшийжелудок тоже взвыл, так что Анюта оглянулась и в недоумении склонила лобастуюголову набок.

Иннокентий деликатно кашлянул, а я разозлилась. Судя повсему, каши мне в ближайшее время не видать, как и телевизора. Тут я осознала,что меня, можно сказать, выгнали из собственной квартиры. Как я могу тамнаходиться, если все время лезут какие-то подозрительные типы? Судя поупорству, с каким они меня преследуют, я им очень нужна. Но зачем? Какойинтерес я могу представлять?

На этот вопрос, против обыкновения, у меня был ответ.

Итак, вряд ли кто заинтересуется мной как личностью,откровенно говоря, я и самой себе не слишком интересна, но вот в связи сосмертью Вадима… Но я-то знаю, что про его смерть я ничего не знаю. И про егодела тоже.

Тут я так резко остановилась, что сосед поддержал меня подруку.

– Тебе нехорошо? – заботливо спросил он.

Мне стало смешно. Выражается Иннокентий как в позапрошломвеке! «Нехорошо», ну надо же! Убит мой бывший муж, и вся эта семейка втягиваетменя в огромные неприятности. Уже втянула, судя по визитам людей из черноймашины. Я умираю от голода, и, судя по всему, сегодня мне негде будет ночевать.

– Мне хорошо, – мрачно ответила я, – мнепросто замечательно.

Он не поверил и крепче прижал к себе мою руку. Анютаоглянулась на ходу, и в глазах ее я увидела легкое недовольство. Недовольство,граничащее с ревностью. Я немного успокоилась и продолжала размышлять. Пора научиться доверять самой себе. Итак, я не верю, что Вадима убила Карина из ревности.Сама я тоже этого не делала ни из ревности, ни из-за того, чтобы они всенаконец оставили меня в покое (хотя и очень хотелось иногда). Если и была умоего бывшего еще какая-нибудь посторонняя баба, то ей убивать его тоже не былоникакой необходимости. Не стоит он того. Стало быть, ревность мы исключаем. Итогда получается, что убили моего бывшего из-за его сомнительных дел. А вот чемон занимался, во что влип, я понятия не имею. Больше того, Карина тоже. Вадимсвоим женам никогда не рассказывал, чем он занимается. Раньше я думала, что онпросто, что называется, «рыло делает», то есть набивает себе цену и напускаетна себя туманный вид, чтобы его считали кем-то значительным, а на самом делекрутится в мелком бизнесе, что-то покупает и перепродает, посредничает, скем-то договаривается, кто-то его надувает, кого-то надувает он по мелочи – вобщем, обычная суета, от которой денег в семейный бюджет попадало очень мало.