— Немедленно иди вперед! Или лично буду распускать про тебя гадкие слухи среди ваших, — проговорила как можно увереннее и, заметив неподдельный интерес в обернувшейся морде, добавила со злорадством: — Скажу всем, что твой папашка — простой конь. Из наших. Это многое объяснит! Например, твой малый рост.

Крафт фыркнул, покачал головой, скосил на меня недоверчивый взгляд.

— Что, не веришь? — Гаденько усмехнувшись, осмотрелась вокруг и сделала вид, что рассуждаю вслух: — Здесь я лидеров не вижу, но как только супруг вернется, выскажу свою теорию в присутствии его красавца. Тот породистый, сразу видно…

Бурый застриг ушами, снова фыркнул и… сделал неуверенный шаг вперед. Я тихонько выдохнула, уставившись на рыжую воительницу, и потянула поводья. Ганна нахмурилась.

— Ты что делаешь? — зло выдохнула она, когда мы оказались очень близко друг к другу. — Чего надо?

Не отвечая, я наклонилась к нужной вещице и начала развязывать крепкие путы.

— Это мой щит! Слышишь?! — закричала Ганна, поняв, зачем я подъехала.

Мужчины, казалось, даже не замечали нашего противостояния. Хмуро переговариваясь и озабоченно поглядывая на север, они неслышно рассыпались в стороны.

— Тирэн подержит его для нас обеих, — безуспешно дергая путы, сообщила я. — Вот шельмовы веревки! Никак!

— Потяни за узел в центре, — недовольно буркнула Ганна и тут же добавила: — Неплохо бы и мои руки развязать.

— Не я тебя связывала, не мне и освобождать, — ответила я, следуя совету рыжей воительницы. И надо же, получилось! Схватив тяжеленный щит, оглянулась на Тирэна и вновь попыталась привести парня в чувство: — Эй ты, сколько можно уходить в себя? Так всю войну проспишь.

— Какую войну? — Парнишка смотрел на меня, как на ядовитую змею, заползшую на грудь: с ужасом и смирением. — Шардигар говорил, что войны не будет. Это наемники, госпожа. Даргхаины. Они чувствуют слабых и забирают сначала их.

— Так ты поэтому сразу сдался? Хочешь хоть в чем-то быть первым? — язвительно заметила я, обдумывая, куда его ударить, чтобы побольнее и поэффективнее.

— Дай пощечину, — проговорила Ганна, ловко спрыгивая с крафта. Я и при развязанных руках так не смогла бы. — Пойдем к левому пригорку. Он мелковат и не скроет нас от глаз нападающих, но никто не подступит со спины.

— Нас защитят воины Хакарка, — уверенно заявила я, не спеша следовать за той, что бросила меня в лесу.

— С чего бы это? — удивилась рыжая воительница. — Меньше всего мужчины будут думать о нежной леди, которую знают один день. А меня записали в предатели. Никто не станет рисковать головой, отвлекаясь на женщин.

Меня терзали смутные сомнения. Хорошо бы спросить совета у супруга. Только вот напасть: он снова занят… И снова не мной.

Еще минуту поколебавшись, я сдалась. Бросив тяжелый щит на землю, изо всех сил ударила Тирэна дрожащей ладонью, уже ни на что особенно не надеясь. Но в этот раз подействовало.

— Госпожа?! — шокированно выдал он, качая головой и прижимая ладонь к алеющей коже.

— А ну спасай меня, поганец! — приказала, сползая с крафта. — Бери щит, и идем к пригорку!

— Нельзя! — всполошился Тирэн, хватая меня за руку. — Господин велит всегда держаться подальше от здешних насыпей.

— Очнулся! — Зло топнув больной ногой, пошла за Ганной, на ходу инструктируя мальчишку: — Раньше думать нужно было, а не ныть. Иди с нами! Переждем там, а потом тихонько вернемся. Словно и не уходили никуда.

— Но госпожа… — захныкал Тирэн. Судя по звукам, раздающимся позади, он спрыгнул с крафта и поднял щит. — Мы нарушаем приказ. Господин подобного не терпит! Прошу…

— Развяжи мне руки, — не попросила, а велела Ганна, внезапно остановившись. — Посмотри на него — он не сможет нас защитить. А у меня есть меч и кинжал.

Девушка указала глазами на пояс, к которому крепилась пара ножен. Я тут же выхватила кинжал и мотнула головой.

— Тирэн с нами, воины Хакарка вокруг. А тебе я не доверяю.

Ганна рыкнула, дернулась всем телом. Я отступила, испуганно глядя на разъяренную деву-воина. Она тут же пришла в себя и даже попыталась улыбнуться.

— Что ж, не доверяешь — твое право. Идем.

— Что ты делаешь, Ганна?! Что скажет господин? Он живого места от нас не оставит!

Тирэн возник передо мной, преграждая путь щитом.

— Поблагодарит еще, — хмыкнула воительница, — когда поймет, какую услугу ему оказали. Вот здесь остановимся.

Мы подошли к пригорку и огляделись. Ничего нового не происходило: воины грозно высматривали кого-то на севере, распределившись по всей долине и не издавая ни звука. Нападающих тоже не было слышно.

— Это неправильно, — нахмурился Тирэн, с удивительной легкостью удерживая в руках щит. — Нам нужно вернуться. У меня такое чувство… Что-то не так.

— Все так! — хмыкнула довольная Ганна и с силой толкнула его плечом. Мальчишка охнул. Накренившись, он стал заваливаться на левый бок, при этом беспомощно глядя на меня.

Испугавшись за него, я среагировала моментально, даже не успев подумать. Вырвав тяжеленный щит из рук, отбросила ненужную пока вещь в сторону. Не знаю, откуда силы взялись. Видимо, от страха. Протянув руки к упавшему Тирэну, услышала позади мужской вскрик:

— Идиотка!

Я оглянулась, так и застыв в согнутом положении. Сердце стучало, как сумасшедшее, а время, казалось, остановилось. Недалеко от нас стоял хастариец в одеждах Ригула. Высокий, поджарый, в дорогом костюме, он смотрел на меня пепельно-серыми глазами и ругался так, как не подобает приличному человеку.

— Шельмовка! Идеталья! Моя рука!

— Скорее! — Ганна с выпученными глазами бросилась к пострадавшему, наступив на отброшенный мной щит. Им-то и попало этому то ли хастарийцу, то ли ригулийцу. — Вытаскивайте нас отсюда! У нас нет времени!

— Ты, — прошипел незваный гость, посмотрев на рыжую деву, — от тебя требовалось так мало! И что ты сделала?! Пшик! — Он смешно выпустил воздух ртом и взмахнул здоровой рукой, изображая фейерверк. — Она сбила мои силки! Нет их, смотри! Как Хамиру идти назад?

Словно завороженная, я проследила за пальцами мужчины, а Тирэн, пользуясь общим замешательством, рванул вперед, отталкивая меня. Из его рук вылетел нож, а губы шепнули:

— Сдохни.

Негодяй легко увернулся, ловко поймав оружие здоровой рукой. И тут же, не задумываясь, всадил его в живот совершенно обалдевшей Ганны. Она даже не закричала. Так и стояла, удивленно глядя на свои окровавленные руки. Впрочем, я, лежа на земле, делала то же самое, не в силах поверить в реальность происходящего.

— Харум! — крикнул убийца и, отступив назад, прямо в стену из земляной насыпи, поманил меня пальцем.

— Помогите, — выдохнула Ганна и повернулась к нам, падая на колени. Она протянула ко мне руки с растопыренными пальцами, перепачканными красным, и прошептала: — Я не хочу умирать.