— Нет.

— И в чем же твоя проблема?

— Я видел кое-кого другого.

— Кого?

— Вообще-то не совсем видел. Было ужасно темно. Я на него упал.

— На кого?

— На мертвого мужчину.

— Где?

— Когда шел из Диспейра.

— Ты уверен?

— Совершенно, — ответил Ричер. — Это был труп молодого мужчины, почти мальчика.

— Ты серьезно?

— Я серьезен, как сердечный приступ.

— Почему ты не сказал об этом ночью?

— Мне требовалось время, чтобы подумать.

— Ты морочишь мне голову. Там, наверное, тысяча квадратных миль. А ты наткнулся на труп в темноте? Таких совпадений просто не бывает.

— Ты не совсем права, — возразил Ричер. — Я думаю, он делал то же, что и я. Шел на восток из Диспейра в Хоуп, стараясь держаться возле дороги, чтобы не заблудиться, но чуть в стороне. Я мог бы пройти мимо него на расстоянии ярда, но никак не мили.

Воэн ничего не сказала.

— Но он не дошел туда, куда направлялся, — продолжил Ричер. — Наверное, вконец обессилел. Его колени погрузились глубоко в песок, значит, он упал на них, а потом растянулся во весь рост и умер. Он был истощен и обезвожен. Никаких ран или травм.

— Ты что, провел вскрытие? В темноте?

— Я его ощупал.

— Ощупал?

— Прибег к помощи осязания, — пояснил Ричер. — Одного из пяти органов чувств, на которые мы полагаемся.

— И кем же оказался этот мужчина?

— Белый, судя по волосам. Возможно, пять футов восемь дюймов, сто сорок фунтов. Молодой. Без документов. Я не знаю, какого цвета у него волосы, светлые или темные.

— Невероятно.

— Но факт.

— Где точно?

— Наверное, в четырех милях от города и в восьми от границы.

— Значит, определенно в Диспейре.

— Без вопросов.

— Ты должен сообщить в полицейский участок Диспейра.

— Я не стану мочиться на полицейский участок Диспейра, даже если он будет гореть в огне.

— Ну, я ничем не могу тебе помочь. Это не моя юрисдикция.

К ним подошла официантка. Из дневной смены, та самая, что стала свидетельницей кофейного марафона. Она была деловой и нервной. Кафе быстро заполнялось посетителями. Маленький американский городок, время завтрака. Ричер заказал кофе и яйца. Воэн — только кофе. Ричер подумал, что это хороший знак. Как только официантка отошла, он сказал:

— На самом деле ты можешь мне помочь.

— Как? — спросила Воэн.

— Я хочу вернуться туда и посмотреть на него сейчас, при свете дня. Ты могла бы меня отвезти. Мы бы слетали туда и обратно, очень быстро.

— Это не мой город.

— Неофициально. Ты же сейчас не на службе. Ты обычный гражданин. И имеешь право ездить по их дороге.

— А ты сумеешь найти то место?

— Я оставил кучку камней на обочине дороги.

— Я не могу это сделать, — ответила Воэн. — Не могу там разнюхивать. И уж разумеется, не могу отвезти тебя в Диспейр. Тебя оттуда выгнали. Это будет самой настоящей провокацией.

— Никто не узнает.

— Ты так думаешь? У них одна дорога, которая ведет в город и из города, и две машины.

— Сейчас они едят пончики в своем ресторане.

— Ты уверен, что тебе все это не приснилось?

— Сны тут совершенно ни при чем, — сказал Ричер. — У мальчишки глаза были как мраморные шарики. А внутренняя поверхность рта напоминала высохшую кожу. Он бродил там несколько дней.

Вернулась официантка и принесла кофе и яйца, вокруг которых лежала свежая петрушка. Ричер собрал ее и положил на край тарелки.

— Я не могу поехать в Диспейр на полицейской машине, принадлежащей Хоупу, — сказала Воэн.

— А что еще у тебя есть?

Она довольно долго молчала и пила кофе маленькими глотками. Наконец ответила:

— Старый грузовик.

Воэн заставила его ждать на Первой улице, около лавки скобяных товаров. Она явно не собиралась приглашать его к себе домой, чтобы он стал свидетелем того, как она будет переодеваться и менять машину. Разумная предосторожность. «Посмотри на себя, — сказала она. — Что ты видишь?» Ричер уже начал привыкать к отрицательным ответам на этот вопрос.

Лавка еще не открылась. Витрина ломилась от инструментов и самых разных мелких товаров. В проходе за дверью было свалено то, что будет позже выставлено наружу, на тротуар. Ричер уже много лет пытался понять, почему хозяева скобяных лавок так любят устраивать выставки перед своими магазинами. Это требовало огромного труда. Дважды в день им приходилось прикладывать серьезные физические усилия. Но возможно, законы потребительской психологии гласят, что крупные хозяйственные товары продаются лучше, если они ассоциируются с открытым воздухом. Или, может быть, это всего лишь вопрос пространства. Несколько минут Ричер раздумывал над этим, но не пришел ни к какому определенному выводу. Он сделал пару шагов в сторону и прислонился к столбу, на котором висел знак перехода. Утро выдалось холодным и серым. Тонкие тучи повисли у самой земли, и Скалистые горы было вообще невозможно рассмотреть, ни далеко, ни близко.

Минут через двадцать у противоположного тротуара остановился старый «шевроле»-пикап. Не классический грузовик сороковых, и не стремительный образец космического века пятидесятых, и даже не мужественный «эль камино» шестидесятых. Самый обычный подержанный американский автомобиль пятнадцатилетней давности: облезлая голубая краска, стальные обода, маленькие шины. Воэн сидела за рулем. Она была в красной ветровке, застегнутой на молнию до самого подбородка, и спортивной шапочке цвета хаки, натянутой почти на самые глаза. Отличная маскировка. Ричер не узнал бы ее, если бы не ждал, что она приедет. Он перешел на другую сторону и сел рядом с ней на маленькое виниловое сиденье с прямой спинкой. Внутри пахло подтекающим бензином и холодным выхлопом. Под ногами лежали резиновые коврики, покрытые пылью пустыни, истончившиеся и потрепанные от долгого употребления. Ричер захлопнул дверь, и Воэн снова стартовала. У грузовика был страдающий одышкой четырехцилиндровый мотор. «Мы бы слетали туда и обратно, очень быстро», — сказал он ей. Но, судя по всему, понятие «быстро» будет весьма относительным.

Они преодолели пять миль Хоупа за семь минут. Примерно в ста ярдах от границы Воэн сказала:

— Если мы кого-нибудь увидим, ныряй вниз.

Затем она нажала на педаль газа, трубный компенсатор застучал под колесами, и шины взревели на острых камнях Диспейра.

— Ты часто сюда приезжаешь? — спросил Ричер.