– Точно все? – Взгляд отца стал еще жестче.

Эсме вдруг почувствовала, что невольно краснеет. Если бы не этот злополучный поцелуй…

– Вот видишь, ты покраснела! – мрачно усмехнулся Джеймс. – Какие еще нужны доказательства?

– Это совсем не то, о чем ты подумал, папа! Неужели ты веришь, что я способна опозорить тебя? Спроси у самого лорда Уинтропа – он расскажет тебе все как есть. Кое-какие черты мне в нем действительно не нравятся, но по большому счету он все-таки человек благородный…

– Конечно, он будет все отрицать! Разве я смогу доказать, он или не он обесчестил мою дочь? Тем более что ты его покрываешь…

– Что ты говоришь, отец! Если бы он действительно меня обесчестил, зачем бы я стала его покрывать? Лорд Уинтроп ни и чем не виновен! – Эсме больше не могла сдерживаться, слезы хлынули из ее глаз в три ручья. – Неужели ты веришь этой злой женщине, неужели не видишь, что она всеми путями старается меня оклеветать?

Мириам попробовала что-то возразить, но Джеймс, подняв руку, остановил ее. Он смотрел на дочь, и в глазах его стояла жалость, которая унижала Эсме в тысячу раз больше, чем любой гнев.

– Бедняжка, – проговорил он, – теперь я вижу: ты точь-в-точь такая, как твоя покойная мать: такая же красивая – и такая же доверчивая. Стоит ли удивляться, что этому ловеласу Уинтропу ничего не стоило завлечь тебя в свои сети?

– В какие сети? Папа, у меня никогда не было любовника, никогда! Все, что наговорила здесь Мириам, гнусная ложь, и я не знаю, кому вдруг понадобилось все это придумывать и зачем…

С минуту Джеймс молча смотрел на дочь. Судя по всему, ее слезы тронули его, но даже теперь он ей не верил.

– Увы, девочка, – Монтроуз покачал головой, – как оказалось, не все ложь. Я было не поверил, что ты ходила на этот чертов праздник, но ты сама это признала. Как теперь, скажи на милость, я поверю, что все остальное – ложь? Мириам оказалась права – тебя, красавица, и впрямь нужно держать в ежовых рукавицах, иначе из тебя вырастет такая же гулящая женщина, как твоя мать. Раньше я сомневался, что она покончила с собой из-за любовника, но, по-видимому, так оно и было…

– Не было, папа, я больше чем уверена, что не было! Мама не такая! Она любила тебя! Она никогда не смогла бы тебе изменить!

– Опять начинается старая песня! – поморщилась Мириам. Джеймс взглядом призвал сестру успокоиться.

– Послушай, девочка, мы все обычно не хотим верить в то, что нам не нравится. Я понимаю, тебе трудно смириться с мыслью, что твоя мать предала нас всех…

– Не верю, не верю, ни на секунду не верю! Я была с мамой до последнего. В тот день она вовсе не выглядела грустной или чем-то озабоченной – ничего, что предвещало бы самоубийство!

– Твоя мать была отличной актрисой, Эсме, и умела скрывать свои чувства. Когда я услышал о самоубийстве, то тоже отказался в это верить. Однако есть два доказательства. Во-первых, она умерла с пузырьком яда в руке. Во-вторых, оставленная ею записка действительно написана рукой Рене – я отлично знаю ее почерк!

– Все равно я не верю в самоубийство! Кто-то заставил ее написать это письмо и выпить яд!

Джеймс горько усмехнулся:

– Но это же абсурд! Сама посуди – кому понадобилось ее убивать и ради, чего? В действительности остается лишь одно – самоубийство из-за любовника. Черт побери, я даже не знаю, кто был этот любовник! Жена обманывала меня, может быть, не один год, а я ни о чем и не подозревал…

– Она не обманывала тебя, папа, в этом я готова поклясться. И я не обманываю тебя, никогда не обманывала… Я люблю тебя, папа!

– Насчет того, что любишь, я не сомневаюсь. Но вот насчет того, что никогда не обманывала… Разве то, что ты скрыла, – не обман? С тобой повторяется та же история, что и с твоей матерью! Рене я уже спасти не могу – а тебя, надеюсь, спасти еще не поздно, иначе ты сама испортишь себе жизнь. Ты все-таки моя дочь, Эсме, и я несу за тебя ответственность. Если за тобой не следить, то одному Богу известно, на какие еще фокусы ты способна. Я должен очень серьезно заняться тобой.

– И что же конкретно ты собираешься делать? – потерянно спросила Эсме.

Джеймс молчал.

– Выход здесь может быть только один, – проскрипела Мириам, воспользовавшись замешательством брата. – Нужно подыскать нашей красавице подходящего мужа, тогда она скорее забудет всю свою дурь!

Эсме не сомневалась, что все кончится именно так.

– Нет! – в отчаянии прошептала она. – Только не это!

– Я думаю, что посол не захочет жениться на ней, – устало произнес Джеймс. – Он гораздо выше моей дочери по социальному статусу, хотя мать ее и была из аристократов. К тому же, как мне показалось, этот парень не из тех, кто готов жениться на девушке только ради того, чтобы спасти ее репутацию.

– Но это же абсурд! – попыталась протестовать Эсме. – О том, что я ходила на праздник, никому не известно, кроме вас, Ламун, Мей и самого лорда Уинтропа!

– Разве тут о празднике речь? – взвилась Мириам. – Праздник – еще цветочки! Речь об этой истории с женатым мужчиной, о которой уже весь город судачит!

– Да уж, после этого на нашей красавице никто не женится! – Джеймс нахмурился.

– Мистер Майклз женится, – произнесла Мириам так, словно эта мысль внезапно пришла ей в голову. – Он уже два раза делал предложение. Плохая репутация Эсме его не остановит, судя по тому, что вчера он полвечера танцевал с ней, как раз тогда, когда о ней шушукались по всем углам.

– Я не пойду за него замуж, – вскричала Эсме, – и ты не сможешь меня заставить!

Джеймс пристально посмотрел на дочь. Судя по выражению его лица, жалость к Эсме боролась в нем с гневом.

– Неужели нет другого выхода, Мириам? – задумчиво спросил он. – Может быть, ты возьмешь ее в Лондон – туда, я думаю, слухи не дойдут. Там мы и найдем ей подходящего мужа. Ты же сама все время хотела вернуться в Лондон…

Мил с непреклонным видом скрестила руки на груди:

– Такие слухи, как правило, тянутся за человеком словно хвост, куда бы он ни поехал. К тому же наша красотка наверняка и в Лондоне будет вести себя подобным же образом, так что очень скоро о ней пойдут новые слухи…

Для Эсме не было секретом, что на самом деле Мил просто не хочет возиться с ней; поэтому она собирается как можно скорее избавиться от «обузы», и путь для этого видит только один – поскорее выдать строптивую племянницу замуж.

– Пожалуй, ты права, – неуверенно кивнул Джеймс.

– Ты же сам сказал, что ее нужно держать в ежовых рукавицах, чтобы она не повторяла ошибок матери. Полагаю, Майклзу быстро удастся ее приструнить!

– Честно говоря, – начал Джеймс, – этот Майклз мне что-то не очень нравится. К тому же он намного старше ее…

– Не такой уж он и старый – ему всего лишь за сорок. – Монтроуз ничего не ответил, и, воспользовавшись этим, Мириам продолжала гнуть свою линию: – А вдруг наша красотка вдобавок ко всему еще и беременна? Нужен ребенку отец или нет?