С этими словами управляющий растолкал одного из спящих и, когда тот, растирая спросонья глаза, вскочил, строго приказал:

– Хватит дрыхнуть! Сиди и жди Кругликова! Как появится, чтобы немедленно явился ко мне! У меня к нему строгий разговор будет!

После чего они с Дружининым покинули спальню младших лакеев и проследовали в малую гостиную, где титулярному советнику в скором времени действительно был подан обед. С царского стола капитан полиции Дружинин никогда не ел, блюда все были, как на подбор, незнакомые и исключительно вкусные, поэтому на какое-то время он начисто забыл о пропавшем младшем лакее. И вспомнил о Григории Кругликове лишь после того, как было убрано последнее блюдо. Как раз в это время в дверях появился и управляющий Худяков.

– Ну, и где ваш младший лакей? – спросил его титулярный советник. – Прибыл?

– Да… То есть никак нет… – промямлил управляющий.

Тут Дружинин заметил, что вид у управляющего уже не важный, как прежде, а сконфуженный.

– Видите ли, какое дело… – проговорил Семен Худяков. – Жду я этого Кругликова, жду, вижу, что не идет. Думаю: дай я сам в лакейскую спущусь, там с ним поговорю по-свойски. Спускаюсь, и что же вижу? Трифон Благолепов – ну, тот лакей, кого я поставил Кругликова сторожить, на полу валяется, а басурмана этого как не было, так и нет. Стал я Трифона тормошить – а он никак не просыпается, будто в одури находится. Сейчас с ним лекарь, господин Каррель, возится, в чувство его приводит. Идемте, ваше благородие, может, придет Трифон в себя, вы его и расспросите, что случилось.

Не теряя времени на дальнейшие расспросы, Дружинин проследовал вслед за управляющим. В лакейской он увидел сидящего на полу тощего мужика. Лицо у мужика было бледное, но уже начинало постепенно розоветь. Перед ним склонился солидный господин в хорошем сюртуке и золотом пенсне; видимо, это и был медик Каррель. Он давал сидящему что-то нюхать из склянки.

– Ну, как твой голова? – спросил медик как раз в тот момент, когда Дружинин вошел в комнату. – Болит?

– Уже меньше, ваше благородие, – отвечал сидящий.

– А тошнит?

– Нет, совсем не тошнит.

– Ну, посиди еще немного и можешь идти работать, – кивнул доктор, разгибаясь. Тут он заметил вошедшего Дружинина и наклонил голову в знак приветствия.

– Титулярный советник Дружинин, провожу дознание в связи с кончиной Государя, – представился тот. – Что тут произошло?

– По всей видимости, этот человек упал в обморок, – ответил медик.

– Но отчего? Его ударили?

– Нет, признаков насилия не имеется, – покачал головой Каррель. – Возможно, имело место легкое отравление. Об этом говорят характерные признаки: сужение зрачков, тошнота…

– То есть он что-то проглотил?

– Не обязательно. Скорее понюхал. Подобное бывает, если понюхать эфир. Однако запаха эфира не имеется, что странно.

– Ну-ка, Трифон, расскажи, что здесь произошло, – сказал Дружинин, повернувшись к лакею.

– Так что, ваше благородие, сидел я, как приказал господин управляющий, – начал лакей. – Тут он и заходит…

– Кто – Кругликов?

– Он самый. Ну, я ему сейчас говорю: тебя, мол, Семен Никитич ищут, шею тебе хотят намылить за долгую отлучку. А еще, сказывают, какой-то титулярный советник приходил, спрашивал. Так что давай, не медля, ступай к управляющему в контору…

– Так, а он что?

– Он отвечает: «Раз так, сей момент иду. Ты ложись, Трифон, спи дальше, а за меня не беспокойся». Ну, я ему поверил, улегся. Но еще не сплю, смотрю, что он делает. А он на меня оглянулся раз, другой, потом вдруг ко мне шагнул – и тряпку какую-то мне под нос сунул…

– А откуда он ее взял, эту тряпку? – поинтересовался Дружинин.

– Да бес его знает! Я и не углядел, ваше благородие, откуда он ее взял. Только все у меня вдруг закружилось, в глазах потемнело… А очнулся – лежу на полу, и его благородие господин доктор мне склянку в нос тычет. А голова болит, прямо раскалывается…

– Да, его, по всей видимости, отравили, – заключил титулярный советник, обращаясь скорее к медику, чем к управляющему. – Но тут, я полагаю, использовался не эфир, а скорее хлороформ.

– Как-как? – удивленно воскликнул доктор. – Как вы изволили выразиться? Это какое-то новое вещество?

– Новое? – в свою очередь удивился Дружинин. – Я думал, оно… Хотя, наверно, вы правы – в России оно еще неизвестно. Впрочем, я не специалист, возможно, я спутал…

Тут ему в голову пришла новая мысль, и он, ни к кому в особенности не обращаясь, произнес:

– Так, Кругликов, очевидно, сбежал. А его сундучок?

Он наклонил и заглянул под кровать младшего лакея. Там было пусто.

– Сбежал, и сундук свой унес, – констатировал титулярный советник.

– Это что же получается? – в тревоге воскликнул управляющий. – С чего бы это он дал деру? Не прихватил ли какого царского добра?!

В тот же момент, словно в ответ на этот вопрос, в коридоре послышался топот, и в двери возникла горничная Сухова, которую Дружинин успел запомнить.

– Беда, Семен Никитич! – вскричала горничная. – Из столовой, из левого буфета, все серебро пропало! Мы сейчас к чаю принялись накрывать – а ложек-то нету! И ножей, и другой посуды!

– Ах он тать! Ах разбойник! – возопил управляющий. – Вот он к кому в город-то ходил – к атаманам своим! Сейчас в полицию сообщить надобно! Искать вора! Или вы сами, господин Дружинин, распорядитесь? – спросил он, поворачиваясь к титулярному советнику. – Может, его жандармский корпус разыскивать будет, раз он на царское добро покусился?

– Нет уж, сообщайте в полицию, – отвечал Дружинин. – Жандармы кражами столового серебра не занимаются. Даже из императорского буфета.

– И еще, Семен Никитич! – продолжала горничная Сухова. – Вы мне Аньку Лоскутову велели сыскать, чтобы его благородие ее расспросил. Так Аньки нигде нету! И вещей ее нет! Ни платьев, ни салопа!

– Надо пойти, проверить, на месте ли Возняк, – озабоченно произнес управляющий. – Может, он знает, где Анюта шляется.

– Напрасно будете себя беспокоить, Семен Никитич, – сказала горничная. – Я уж сама сбегала и сама все узнала. Нету Петька, со вчерашнего дня нету! И вещей его тоже нет!

– Да, согласен, все это крайне подозрительно! – заявил Углов. – И тряпка эта, которой сторожа вырубили, и замочек на сундуке, и внезапное бегство…

– А языки? – добавил Дружинин. – Отчего это деревенский парень все языки знает?

– Ну, это может быть и природный дар, – возразила Катя Половцева. – Бывают же люди, способные к языкам.

– Бывают – вот ты, например. Но в соединении с этим эфиром, или хлороформом, и с неожиданным исчезновением такое объяснение уже не выглядит правдоподобным. И пропажа столового серебра меня не успокаивает, а, наоборот, настораживает.