максимум от этой жизни. Она хотела испытать все, но не собиралась нарушать скрепы своей религии. Когда Мелия сказала ей, что беременна, Мэгги расстроилась. Заниматься сексом вне брака неправильно. Но малышка Эмили была совершенно невинной и милой девочкой. Невозможно представить, что она была рождена во грехе. Зато теперь у Дейна и Мелии общая фамилия. У них есть блендер. Ничто так не согласуется с католической верой, как чистый белый блендер.

Черный и белый цвета всегда привлекали Мэгги, но на Гавайях подобная ограниченность казалась неинтеллигентной. Гавайи со своими противоречиями заставили Мэгги задуматься. Она целыми ночами размышляла о себе. Долго гуляла по пляжу, смотрела, как пальцы зарываются в песок, и думала, как удивятся домашние, когда она вернется такой, какой стала здесь.

Пару раз Мэгги оставалась с племянницей, чтобы новоиспеченные родители могли провести вечер вместе, а иногда Дейн брал с собой Мэгги к его друзьям. Мужчины были высокими, коренастыми, громкими. Мэгги смело пила и много смеялась. Она знала, что это хороший способ влиться в любую компанию.

Как-то вечером Мэгги сказала, что собирается на вечеринку к одному из тех, с кем познакомилась через Дейна. Мелия попросила мужа присмотреть за Мэгги и не спускать с нее глаз. Мэгги и Дейн приехали на вечеринку одетыми как обычно, но все оказались в тогах и халатах. Красные бокалы сверкали среди белых халатов, как яркие лампочки.

– Черт, – сказала Мэгги своему зятю. – Ты что, не знал, что на этой вечеринке все должны быть в тогах?

– Я забыл, – ответил Дейн.

К ним подошел товарищ Дейна по армии, Матео. Он хлопнул Дейна по плечу, представился Мэгги. Он был настоящий кубинец. Широкоплечий, обаятельный мужчина.

– Да вы не одеты! – воскликнул он.

– Это он виноват, – ответила Мэгги, указывая на Дейна.

Дейн и Мэгги вслед за Матео прошли в его темный, полупустой дом, и он достал им из маленького комода две белые простыни. Мэгги переоделась в ванной. Она накинула простыню на плечо и завязала узел за шеей. В миниатюрном душе стоял единственный большой флакон шампуня – ни чистящих средств, ни сеточки, задерживающей выпавшие волосы. В ванной пахло чистым мужчиной.

Она вернулась к гостям, выпила «Малибу». Коктейль скользнул в ее горло, как гель. Она снова много смеялась и чувствовала себя ослепительной шестнадцатилетней девушкой.

Матео сказал, что она забавная и ему нравится ее смелость. Они много смеялись. Когда она говорила, он смотрел ей в глаза. Матео рассказал, что только что расстался с женой и все еще переживает. То ли он произнес «переживает», то ли об этом говорила Мелия… Матео был тридцать один год. Для Мэгги в ее шестнадцать это было все равно как пятьдесят семь. У него было время жениться и развестись, как у нее было время зачитываться книжкой вместо того, чтобы выполнять домашнее задание.

Мэгги выпила слишком много, и ей стало плохо. Она спряталась за припаркованной машиной и склонилась над газоном, одной рукой удерживая волосы. Появился зять с одним из приятелей. Увидев ее, они засмеялись. Мэгги подняла голову. Она ничего не имела против шуток, потому что умела с ними справляться. Но ей было радостно, что в этот неудачный момент ее не застал Матео. Все остальные были ей как братья.

Мелия и Дейн не удивились, когда через пару дней в их доме появился Матео. Одет он был приличнее, чем обычно. От него пахло одеколоном – мужской запах джунглей и зелени. Матео пригласил Мэгги поужинать. Он произвел на девушку огромное впечатление. Был такой красивый. Приехал на настоящей мужской машине, в которой пахло освежителем воздуха и тем же одеколоном. Мэгги вспомнила парней из Фарго, которые никогда не помогали ей даже прикурить. Матео открыл ей дверцу машины. Они поехали в «Эпплбиз». Она заказала любимое блюдо: жареного цыпленка. Матео спросил, не хочет ли она еще что-нибудь, чтобы убедиться, что она не стесняется.

– Ты уверена, что больше ничего не хочешь? – спросил он. – Можешь не изображать принцессу. Я сам ем страшно быстро.

Рот у Мэгги был набит едой, поэтому она лишь улыбалась. Она вообще много улыбалась в тот вечер. Матео расплатился. Мэгги привыкла жить в холодном, сером месте, где парни никогда не интересовались, сыта ли она и счастлива ли. А сейчас она была на Гавайях, с настоящим мужчиной, на настоящем свидании. Вдали шумел прибой. Воздух благоухал, и все вокруг пахло так же, как ее любимый ананасовый блеск для губ.

После ужина они пошли на соседний пляж. Прохладный песок казался шелком под ее ногами. Когда-нибудь она узнает, что многие мужчины так делают: любуются женщинами во время прогулки. Но Мэгги было всего шестнадцать. Матео казался ей уникальным. Голову ей кружил ром. Она чувствовала, что походка стала нетвердой, но ей казалось, что она все контролирует.

Матео предложил сесть и полюбоваться океаном. Они сели, прижав колени к груди, и стали смотреть на океан, как люди с картины Сёрá. Мэгги пыталась сконцентрироваться на набегающих темных волнах. Матео придвинулся ближе. Он широко улыбался, но рот его был закрыт. Как многие девушки ее возраста, Мэгги представляла собой пустой, непуганый, девственный мир. Мужчины вступают в этот мир и превращают девушку в город. Когда они уходят, после них остается след – как дерево теряет цвет под лучами солнца, прожигающими его листву в одном и том же месте.

– Почему ты улыбаешься? – спросила Мэгги.

– Потому что, – ответил Матео, – мне хочется тебя поцеловать.

Как-то ярким гавайским утром Матео заехал за Мэгги на мотоцикле. Он привез ее в мотоклуб, где среди зеленых холмов байкеры устраивали завтрак в складчину. Мэгги оказалась единственной столь юной девушкой. Остальные женщины были настоящими байкершами, суровыми и жесткими, в черной коже. Мэгги почувствовала себя не в своей тарелке, но ей это нравилось.

Она надела свой бирюзовый топ, как платье. Ее загорелые ноги подрагивали рядом с ногами Матео под рев мотора. Первые повороты ее напугали, но скоро она перестала думать об опасности. Каждый поворот давал возможность отклониться в другую сторону и вытянуться. У Матео была мускулистая фигура и мелкие морщинки в уголках глаз. Ей нравилось прижиматься к его спине. Там, в Фарго, ее родители наверняка пьянствуют. Когда она дома, ей нужно думать о каждом их шаге. Но здесь, на Гавайях, она свободна. Она взяла отпуск от страха и несправедливости.

Они катались весь день. В какой-то момент она почувствовала острую боль. Ей показалось, что ее укусила пчела, но потом она поняла, что это камешек отлетел с дороги и впился