– Погодите! У нас же ничего не получится! Когда мы с папой зимой были на охоте, то на реке видели людей. Один из них достал такую вот штуку, он назвал ее «сигарета», взял в рот, а потом у него в передней лапе появился маленькая коробочка. Он достал из нее тоненькую палочку, потер о коробочку и появился огонь. Огонь он поднес к этой штуку и из нее пошел дым. Вот. Без коробочки у нас ничего не получится.

– Ха. У Чмафика все есть, – самодовольно сказал медвежонок и разгреб листья дальше.

Под ними лежал коробок.

– Ух ты! – удивились зверята. – Откуда?

– Да все оттуда же. Ну, кто первый попробует?

По считалке, первым оказался барсук. Он первым взял в рот сигарету, в волчонок чиркнул спичкой о коробок. Барсук сделал вдох, закашлялся, бросил сигарету и, стремглав, побежал домой.

– Слабак. Ну, теперь давай ты, – протянул медвежонок сигарету волчонку.

– Ты знаешь, мне кажется, я не хочу быть таким сильным, как человек, – попятился волчонок, косясь на дымящуюся штуку.

– Что, струсил? – начал наступать на него Чмафик.

– Нет. Просто…, кажется, меня мама зовет, – скороговоркой выпалил волчонок и скрылся в кустах.

– Трус! – крикнул ему вслед медвежонок. – А еще волк называется. Эх Ты!

«И чего они так испугались?» – размышлял Чмафик, вращая в лапе дымящуюся сигарету. – «Ну, подумаешь, пахнет противно, так это же ерунда. Вот я сейчас, как подышу, так сразу стану самым сильным в нашем лесу».

Медвежонок поднес сигарету ко рту и сделал вдох. В глазах у него потемнело, дыхание перехватило, голова закружилась так, что он даже присел, чтоб не упасть.

– Кхе-кхе-кхе, – закашлял Чмафик. – Ну и гадость. И как этим только люди дышат?

– Может не от этого они такие сильные, – начал сомневаться медвежонок. – Пойду спрошу у мамы.

Когда Чмафик уходил с поляны, то ноги у него были такие слабые, что его качало из стороны в сторону, голова кружилась, в желудке урчало и вообще, чувствовал он себя очень плохо. С трудом добравшись домой, Чмафик хотел только одного, лечь в постель и уснуть, но у порога его встретила мама.

– Что с тобой, сынок? – тревожно спросила она.

– Ничего, все в порядке, просто что-что нехорошо мне. Я прилягу, – заплетающимся языком проговорил Чмафик.

– А почему от тебя человеческим дымом пахнет?

– Я… Мы… Ничего, мам, тебе показалось. Можно я прилягу? – и медвежонок упал на кровать.

Мама внимательно поглядела на него и вышла из берлоги. Вскоре она вернулась, неся полный кувшин молока. Как ни сопротивлялся Чмафик, но пришлось ему его выпить, а потом он уснул. На следующий день, когда медвежонок открыл глаза, то первое, что он увидел, это была мама, сидящая у его кроватки.

– Как ты себя чувствуешь, дорогой? – заботливо спросила она.

– Уже лучше, только голова немного болит.

– А теперь расскажи-ка мне, милый мой мальчик, что вчера произошло.

Чмафик хотел было соврать, но когда взглянул матери в глаза, передумал и рассказал правду.

– Глупый, ты, глупый, – ласково потрепала она его чубчик. – Не сигареты делают человека сильнее нас, а стреляющая палка под названием ружье. Отними ее и он будет не опаснее енота, а сигареты наоборот, делают его еще слабее. Я давно уже замечала, что человек, который не курит гораздо сильнее, быстрее и смекалистее, чем тот у которого эта дрянь во рту. Да и ты, наверное, это понял. Что тебя сделала здоровым молоко или сигарета?

– Конечно молоко, – твердо сказал Чмафик. – Можно мне прогуляться?

– Иди, милый, только не долго.

– Я скоро, – пообещал Чмафик.

Выйдя из дома, он сразу же отправился к тому месту, где лежали сигареты.

– Вот вам, вот вам, вот вам, – приговаривал медвежонок, топчась по ним и превращая в пыль ядовитое зелье. – Не будете отравлять воздух, не будете делать нас слабыми.

С тех пор прошло много лет, Чмафик вырос и стал самым сильным зверем в лесу, а все потому, как он сам говорит, что пил молоко и не прикасался ко всякой гадости, которой травит сам себя человек.

Мишка-Дружбишка

В одном лесу жил-был медвежонок Федька. Был он очень вредным и никто не хотел с ним дружить. Например, Федька любил взобраться на дерево и ждать, когда на поляну выскочит зайчонок. Тогда он с громким воем падает у косого перед самым носом и долго катается от смеха по земле, глядя, как зайчонок несется со страху не разбирая дороги, по колючим кустам и ударяясь головой о деревья. А еще он мог тихо подкрасться к пугливой косуле и громко рявкнуть ей на ухо, а потом скакать от радости, глядя на нее, лежащую без сознания.

Никому в лесу не давал прохода: то ежика палкой вдруг стукнет, то муравейник разворотит, то лису к пеньку за хвост привяжет, то волчью нору засыплет. Мама- медведица и бранила его за это, и наказывала, и добром говорила:

– Перестань, Феденька, над зверями потешаться. Вот гляди, отвернуться они от тебя, никто с тобой дружить не будет. Тогда худо тебе придется.

– А зачем мне друзья? – отвечал Федя, – это слабые пусть между собой дружат, а я и без их дружбы обойдусь. Ведь я сильнее всех, мне никто не нужен.

– Ох, смотри, сынок, попадешь в беду – некому помочь будет, раз дружить не умеешь.

– Не попаду! – хвастливо отвечает медвежонок. – А если что, я и сам справлюсь. Ведь я же самый сильный.

– Ну-ну, – вздохнула мама. – Поживем – увидим.

Прошло лето, наступила осень. И вот в один из коротких осенних дней задумал наш Федька новую забаву. Он разыскал дупло, где живет старая сова, и решил, когда она вечером улетит на охоту, он взберется на дерево и заколотит вход. Сова усталая вернется домой, а дома-то считай и нет. Вход забит. Вот смеху-то.

Медвежонок засветло прокрался к дереву и стал ждать. Когда стало темнеть, на небе собрались тучки и пошел последний осенний дождь.

– Ну, наконец-то, – пробурчал Федька, увидев, что сова вышла из дупла и готовится в путь. – А то здесь и простудиться недолго.

Вот сова улетела, и медвежонок быстро полез на дерево. Но оно было уже совсем мокрое, а Федька так замерз сидя под дождем, что он не удержался, сорвался с дерева и шлепнулся прям всем Федькой об землю. Но и это еще не все. Падая, он угодил в старую охотничью яму, вырытую под этим деревом. Медвежонок сильно ушибся, сломал переднюю лапу, расквасил нос, поцарапал бока, а задней лапой угодил в капкан.

– Ой-ой-ой, как больно! – взвыл он. – Как