– Приуныли? – Я прошел сквозь толпу, а затем резко развернулся и огласил свой первый приказ: – Ночью идем в атаку. Противник этого не ожидает, и, захватив в плен офицеров, мы сможем обменять их на поселян. Или пойдем дальше и рывком пробьемся к деревням, которые стали заложниками. Я все сказал. Десятники – ко мне! Выходим в полночь!

Глубокой ночью в палатке сотника Мирра прошел военный совет. Вернувшийся из расположения бунтовщиков офицер сделал доклад о силах сепаратистов, а командиры подразделений доложили о готовности королевских воинов к битве с горцами. Затем все разошлись, и в палатке остались два человека – прихрамывающий командир гвардейцев и Лордан Бариони, верховный жрец бога Нохха в провинции Яфтар. Он тоже ходил на переговоры, но во время совета хранил молчание.

Воин и служитель бога сидели один напротив другого, и Мирр спросил жреца:

– Уважаемый Бариони, что вы скажете относительно личности так называемого спасителя?

Жрец помедлил, в задумчивости почесал переносицу и ответил:

– Он маг и воин, сомнений нет. Он пришелец из другого мира, и это тоже бесспорно. Он молод и горяч, но в его глазах я видел смерть, и рядом с ним есть опытные люди, которые могут дать чародею правильные советы. Он силен и находится на стороне сепаратистов. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать прямо сейчас.

– А мы сможем его одолеть?

– Да. – Жрец не колебался. – Однако бунтовщиков и чародея надо задавить сразу.

Гвардеец кивнул и вздохнул:

– Скажите, правильно ли я поступаю?

– Вы про ситуацию с заложниками?

– Так точно, про нее.

– Мне трудно судить, но, наверное, правильно. Нам необходимо удержать провинцию – в этом наше предназначение. В противном случае всех наших колонистов прогонят прочь, а на равнинах перенаселенность, и там их никто не ждет. Опять же с уходом жрецов яфтарии впадут в ересь и вновь начнут почитать души своих предков, а не наших богов. И Нирское королевство лишится удобного плацдарма для экспансии на север, зато получит рядом с границами очаг напряженности и утратит контроль над горцами. Поэтому жесткие методы необходимы. Не время проявлять слабость, Мирр. Требуются решительные действия, и вы все делаете верно.

– Как вы считаете, можно ожидать от мага неприятностей?

– Конечно. Однако сейчас, когда у нас заложники, не думаю, что он решится атаковать. Хотя… Кто знает, что он может выкинуть… В любом случае мы будем наготове, и я выставил в ночной караул своих учеников… Они почуют магию и предупредят нас…

– Благодарю вас за помощь и поддержку, уважаемый Бариони.

Сотник склонил голову, а жрец прикоснулся двумя пальцами к его прохладному лбу и сказал:

– Бог с тобой, Мирр. Всемилостивый Нохх все видит и благословляет тебя на ратные подвиги во имя процветания королевства. А мы, служители Его и представители других культов, поможем тебе.

Тяжко вздохнув, Бариони поднялся и оставил гвардейца одного. После чего Мирр попробовал заснуть, долго ворочался с боку на бок и наконец задремал. Но едва он начал проваливаться в дрему, как услышал сигнал тревоги.

«В чем дело?!» – Мирр открыл глаза, скатился с походной кровати и схватился за меч, а спустя миг душа гвардейца вздрогнула от какого-то необъяснимого страха. Тот накатил холодной волной. Сердце офицера забилось быстрее, лоб покрылся испариной, руки задрожали, а поджилки затряслись. Ему стало страшно, а через несколько секунд он услышал боевой клич яфтариев, которые налетели на лагерь нирских воинов, и с огромным трудом вышел из палатки.

Продолжая сжимать клинок, Мирр замер и огляделся.

Все вокруг было в огне, и по лагерю метались воины. Слышалось ржание лошадей, и кричали люди. По воздуху, подобно быстрым птицам, скользили языки пламени, и в голове сотника пролетела паническая мысль: «Кажется, все пропало, и сейчас нас разобьют».

Мы напали на королевских воинов перед рассветом, когда они этого не ожидали. В лагере на дороге к этому моменту скопилось больше шести сотен врагов и полтора десятка жрецов – это только передовая группа из Нирзоя, а нас всего-то две сотни. Но горцев вела жажда мести, и они были готовы пожертвовать своей жизнью ради спасения заложников. Ну и кроме того с ними был я, начинающий маг, последыш и наследник Вайда. Так что численный перевес противника никого не смущал.

Вольгаст и группа разведки смогли бесшумно убрать дозорных. После чего яфтарии тихо подошли к хлипким баррикадам из телег и бревен. Осталось отдать команду, и тут караульные с двумя жрецами все же подняли тревогу.

Звук сигнального рожка всколыхнул тишину. Однако дозорные все равно опоздали. Мы начали наступление, и из темноты на освещенный кострами лагерь нирцев обрушились стрелы и мои заклятия. Подобно облаку незримый чародейский туман «страха» опустился на врагов, и на время они потеряли волю к борьбе. Следом «огонь» – стена пламени, разделяя горцев и воинов короля Фурро, легла на дорогу. «Ветер» – этот знак я применил для распространения огня, и все получилось. Магическое пламя под напором «ветра», расчищая путь, снесло баррикаду, а затем огненными мотыльками пронеслось по лагерю нирцев, и ночь осветилась заревом пожаров.

Яфтарии кинулись в бой. Растерянных воинов короля убивали, и они валились наземь. Огонь поджег телеги с сеном, и обезумевшие животные, разбивая коновязи, разбежались по лагерю. Освещение было словно днем, и я, находясь позади горцев, видел все, что происходило впереди. Горцы держались десятками, рассекали неорганизованную толпу солдат, рубили их и пробивались дальше. Они выполняли приказ – как можно скорее заблокировать противнику пути к отступлению, и вскоре нирские воины оказались в окружении. С начала боя прошло десять минут, даже меньше, а мы уже почти победили.

Впрочем, «почти» не считается. Возле палатки сотника Мирра, главного вражеского командира, собралось больше сотни воинов, и там же оказались жрецы. Служители бога Нохха затянули молитву, и магический огонь погас, а страх отступил. Дальше следовало биться честной сталью либо использовать магию косвенно. Однако вокруг была сильная сутолока, и боевых знаков я не применял: слишком велика опасность поразить яфтариев. Вместе с оборотнем мы держались в стороне, наблюдали и через переводчиков руководили ходом битвы.

– Вперед! Руби! Победа! – вопили горцы и налетали на окруженных нирцев. Вот один из них, крепкий мужик в лохматой шапке и тесной кольчуге, размахивая секирой, вломился в строй солдат и свалил врага. Но сразу же ему в грудь впились дротики, и он, выронив оружие, упал наземь, а нирцы сомкнули стену щитов. Следом под ноги воинов попытался подкатиться совсем молодой парнишка, который ткнул солдата ножом в ногу, но его отогнали. Строй солдат держался, а горцы не могли его растащить. Драгоценное время уходило, и боевой дух наших бойцов пошел на спад.

Горцы скучковались вокруг противника, а вражеские пехотинцы, окружив палатку гвардейского сотника и жрецов, прикрылись щитами и опустили копья. Задний ряд завел дротики за голову и был готов осыпать нас дождем метательных снарядов. Никто не решался первым пойти на смерть. Возникла кратковременная пауза, и в этот момент вмешались стрелки Ромая.