но лишь отдаленно, так же как рысь похожа на льва. Он стройнее и привлекательнее, а в его чертах нет того коварства, которое проступает на лице Агамемнона.

Они прибыли поздно ночью, их лошади загнаны до полусмерти. Слуги сгрудились вокруг колонн у входа во дворец, желая узреть братьев-изгнанников, обреченных отпрысков микенского царя. Тиндарей принял их, хотя на мече Агамемнона всё еще была кровь, а на щеке Менелая – свежий порез. Они спасались бегством, и принять их в своем дворце было долгом Тиндарея. В их краях гость священен, невзирая на его дела и преступления.

– Микены были взяты силой и обманом, – говорит Тиндарею Агамемнон. – Наш двоюродный брат Эгисф убил нашего отца и теперь правит там с нашим дядей Фиестом.

– Но люди презирают и отца, и сына, – добавляет Менелай.

– Обман правит во всей вашей семье, – холодно говорит Леда. – Дом Атрея проклят.

Агамемнон делает шаг вперед, словно собирается броситься на нее, и Клитемнестра чуть было не делает то же самое. Когда мать бросает взгляд в ее сторону, она скрывается за колонной. Тиндарей приказал всем выйти из мегарона, после чего ей захотелось подслушать их разговор еще сильнее.

Менелай хватается за руку брата, словно желая его удержать. Агамемнон не двигается.

– Мы вернем Микены, – говорит Менелай. – И мы будем править.

Повисает короткая пауза. Тиндарей молча глядит на них, а потом просит принести еще вина. Девочка-служанка подскакивает со своего места у подножия трона и спешит прочь из зала. Когда она проходит мимо Клитемнестры, их взгляды на секунду встречаются. Две девушки в тени с горящими глазами, никем не замеченные. Клитемнестра прикладывает палец к губам – и служанка спешно проходит мимо.

– Разве ваш дед не замышлял убить своего гостеприимца и тестя в состязании на колесницах? – спрашивает Тиндарей.

– Это так, – отвечает Менелай. Агамемнон напряженно молчит.

– А ваш отец Атрей… Разве он не убил своего единокровного брата Хрисиппа?

– Убил. И был изгнан за это. Сослан в Микены.

– Значит, Микены не всегда принадлежали Атридам, – говорит Тиндарей, используя имя Атрея для всего их рода. – Кто правил городом, когда туда сослали вашего отца?

– Царь Еврисфей, – отвечает Менелай. – Но он отсутствовал, участвовал в сражениях, поэтому наш отец взошел на трон без боя.

Тиндарей открывает рот, чтобы заговорить, но Агамемнон его опережает:

– Микенский народ нас уважает. Микены влиятельный город, ему суждено стать великим. Царь Еврисфей погиб в бою вдали от дома и не провозгласил никого наследником. Наш отец забрал то, что мог забрать. Наш дом проклят за ложь наших предшественников, а не за наше честолюбие. – Он произносит каждое слово отчетливо и неспешно, его голос спокоен и решителен.

В лице Тиндарея что-то меняется. Клитемнестре незнакомо это выражение, и оно ей не нравится. Леда подается вперед, чтобы что-то сказать, но Тиндарей останавливает ее.

– Сыны Атрея, – его голос отчего-то смягчился, – в наших землях чтут узы между хозяином и гостем, и я не стану тем, кто их разорвет.

Агамемнон преклоняет колени, и Менелай следует его примеру. Всего на мгновение Клитемнестра видит, как ее мать бросает на отца взгляд, полный крайнего изумления. Затем, прежде чем братья успевают подняться и заметить ее, она выскальзывает из залы настолько бесшумно, насколько может. В ней поднимается гнев, жжет ей грудь, но она не может его объяснить.

В присутствии Агамемнона дворец меняется. Служанки начинают опасаться его: мгновенно умолкают при его приближении, а когда им нужно пройти мимо, спешат сделать это как можно скорее. Они избегают его как могут, но у некоторых – тех, кто готовит ему ванну и прибирает в комнате, – появляются синяки на лице и руках. Во время ужинов они подливают ему вино и не поднимают взгляд, пока он таращится на их груди и лица.

Но мужчины, похоже, его уважают. Агамемнон и Менелай начинают ходить в гимнасий, где тренируются спартанские воины. Вскоре все мальчишки только и говорят о том, как сыновья Атрея бросают вызов молодым мужам и побеждают в каждом состязании. Для Спарты это нечто неслыханное: обычно гости и приезжие держатся подальше от тренировочных площадок.

Удивительно наблюдать за подобной переменой. Залы и коридоры остались такими же: сплошь голые стены и темные уголки, – но где-то на поверхности мерцает новый свет, обещание насилия. Клитемнестре это напоминает небо: серое и разбухшее, сплошь затянутое облаками, но так и не проливающееся дождем. Просто измор, пустая угроза.

– Если ты будешь драться, думая, что можешь одержать победу, то так и будешь проигрывать, Тимандра.

Клитемнестра нависает над младшей сестрой, ногой прижимая ее к полу террасы. Теперь, когда она носит ребенка, ей больше нельзя тренироваться в гимнасии, но она находит другой способ держать форму, пока разрастается ее живот: она состязается с сестрой, скачет на лошади, а по вечерам, когда тренировочная площадка пустеет, стреляет из лука и метает копья. Это отвлекает ее от мыслей об отсутствии Тантала.

Несмотря на холодный зимний ветер, солнце светит ярко, а земля у них под ногами еще хранит тепло. Елена сидит в углу и посмеивается над попытками Тимандры одолеть сестру. Когда Клитемнестра отпускает ее, Тимандра корчит рожу и пытается ее ущипнуть.

– Когда проигрываешь, не позволяй никому видеть свою злость, – говорит Клитемнестра. Она ставит Тимандре подножку, и та снова падает, сохраняя самое невозмутимое выражение лица, на которое только способна. Но у нее всё равно пылают щеки, и Елена снова смеется.

Они слышат торопливые шаги, и на террасе появляется служанка с медом и хлебом. Она преклоняет колени рядом с Еленой, чтобы передать ей блюдо, стараясь не столкнуться с Тимандрой и Клитемнестрой, пока те борются.

– Подожди, – говорит Елена и хватает илотку за руку. Девушка останавливается, осторожно ставит блюдо. На ее щеке громадный синяк, такие появляются от встречи с рукоятью клинка. Позади них Клитемнестра берет Тимандру за руку и делает вид, что выкручивает ее.

– Видишь? – говорит она. – Тебе нужно двигаться в эту сторону.

– Кто это сделал с тобой? – спрашивает Елена. Девушка не отвечает. – Говори, – приказывает Елена.

Илотка неразборчиво шепчет что-то, уткнувшись взглядом в землю. Клитемнестра перестает атаковать Тимандру, всё ее тело мгновенно напрягается.

– Что происходит? – спрашивает она.

– Покажи ей свою щеку, – приказывает Елена. Илотка подчиняется: на свету ее взмокшая кожа с синяком выглядит гниющей. Заскучавшая Тимандра тянет сестру за рукав.

– Это сделал Агамемнон, так ведь? – спрашивает Клитемнестра. Служанка кивает. Синяк по краям уже начал зеленеть. – Он взял тебя силой? – не успокаивается Клитемнестра, ее голос потрескивает от гнева. Тимандра отпускает ее рукав и настороженно всматривается в