Кулаки у него, как кувалды, улыбка – ослепительная, вид несерьезный, игривый, и на нас ему в высшей степени наплевать, может, он даже слегка полноват.

– Глянь на снимок повнимательнее, Ф. У него на брюхе мышцы вялые.

– Жирноват, все путем.

– Но…

– Жирный он, жирком заплыл. Раскрой глаза! Посмотри на его лицо. Оно такое же, как у Гуттаперчевого Человека. Чарльз Аксис хочет стать нашим дядюшкой. Он такой же разгильдяй, как и мы, он живет на тех же страницах, что Гуттаперчевый Человек. Или до тебя не доходит, что он с Гуттаперчевым Человеком заключил мир? И с Голубым Жуком. И с Капитаном Марвелом тоже. Неужели ты не понимаешь, что он верит в сверхъестественный мир?

– Ф., мне не нравится, когда у тебя глаза начинают блестеть, как сейчас.

– Жирный! Жирный! Он один из нас! Чарльз Аксис за нас! Он с нами против Голубого Жука, Ибиса и Чудо-Женщины!

– Ф., ты снова пошел чушь пороть.

– Смотри, тут есть адрес Чарльза Аксиса в Нью-Йорке, видишь, дом 405 по 34-й Западной улице, Нью-Йорк 1! Или ты думаешь, он про Криптон не знает? Ты не видишь, что ли, как он страдает у внешних пределов пещеры Бэтмена? Разве есть еще кто-то, кто сравнится с его фантастическими мускулами?

– Ф.!

– Чарльз Аксис – само сострадание, он – наше жертвоприношение! Он призывает худых, но имеет под этим в виду всех – и жирных, и худых; он зовет худых, потому что жирным быть хуже; он нарочно к худым обращается, чтобы жирные услышали и смогли к нему прийти незаметно!

– Слезь сейчас же с подоконника!

– Чарльз! Чарльз! Чарли! Я к тебе иду, я иду к тебе, чтобы быть с тобой на печальной стороне мира духов!

– Ф.!

Ба-бах! Хрясь! Бздынь!

– Ух! Хрясь!

– * # #! Спасибо тебе, дружок, ты мне вроде как жизнь спас.

Это был последний раз, когда я пытался бороться с Ф. В уединении своей комнаты он каждый день уделял Чарльзу Аксису пятнадцать минут. Жирок с него спал или перешел в мышцы, объем груди увеличился, он уже не стеснялся в раздевалке перед уроками физкультуры. Как-то раз на пляже, когда мы загорали, сидя на узеньком полотенце, здоровенный малый в ослепительно белых плавках бросил Ф. в лицо пригоршню песка. Ф. только улыбнулся. Огромный мужик остановился, упер руки в боки, потом слегка подпрыгнул, как футболист, когда мяч ввели в игру, и снова бросил песок ему в лицо.

– Эй! – крикнул я. – Хватит нам в морду песком швыряться! Ф., – шепотом добавил я, – этот малый самое больше дерьмо на всем пляже.

Амбал глянул на меня как на пустое место. Он обхватил сильное запястье Ф. своей здоровенной лапищей и рывком поднял его на ноги.

– Слушай сюда, – прорычал он, – я б тебе рожу расквасил… только ты такой тощий, что, боюсь, усохнешь весь и испаришься.

– Почему ты дал ему над собой издеваться?

Когда малый отвалил, Ф. кротко опустился на полотенце.

– Это был Чарльз Аксис.

– Но ведь этот мужик – самое большое дерьмо на всем пляже.

Записка! На дне ящика из-под фейерверков я нашел записку.

Дорогой друг

Включи радио

Твой дорогой покойный друг

Ф.

На дне. Как же он хорошо меня знал! Я приложил это послание (написанное на телеграфном бланке) к щеке. О Ф., помоги мне, потому что могила меня разлучила со всеми, кого я люблю.

РАДИО:…для миссис Т. Р. Вубуски, проживающей по адресу: улица Кланрэналд, дом 56784, для трех медсестер из общежития Баркле. Вы знаете, от кого для вас прозвучит этот отпадно-заводной диск Гэвина Гэйта и Богинь, – и не забудьте, что в течение часа нашей передачи «С ранним утром» вы можете обратиться к нам по телефону с просьбой исполнить любимое произведение ваших близких…

УДАРНИК ВАРИТ КАШУ: ШШИК шшик шшик ШШИК шшик

ЭЛЕКТРОННАЯ МУЗЫКА: Зунга зунга зунга (обет нескончаемой пульсации нескончаемого полового акта)

ГЭВИН ГЭИТ: Я мог уйти зунга зунга зунга (конечно, времени у него немеряно – он прошел долгий путь, чтобы поделиться с нами этим жестоким откровением) сказав (биение электронного пульса) я тебя предупреждал

БОГИНИ: предупреждал (взвод чернокожих красоток, которых его люди набирали у разгромленных евангелических алтарей; с беспричинной ненавистью и ослепительно белыми зубами они заманивают меня в расставленные сети)

ГЭВИН ГЭЙТ: Я мог сказать на весь мир прокричать что тебе он принесет боль и печаль

БОГИНИ: боль и печаль

ГЭВИН ГЭЙТ: Если б я мог сбежать

БОГИНИ: Ахххххххххххххххххх

и сказать

Ахххххххххххххххххх

тебе будет хорошо

Ахххххххххххххххххх

теперь

Ахххххххххххххххххх

Ахххххххххххххххххх

(СТОП!)

ГЭВИН ГЭЙТ: Но я знаю, когда больно тебе

УДАРНИК: Бум!

ГЭВИН ГЭЙТ: ты разве не знаешь? тогда больно и мне

БОГИНИ: тогда больно и мне (раньше они парили по высотам вселенских любовных страданий, а теперь спустились с них в одинаковых костюмах, более подтянутые, как будто дали обет не впадать в крайности роковых страстей, та / та / та)

УДАРНЫЕ ВЗЛЕТАЮТ НА ПЯТЬ СТУПЕНЕЙ. ГЭВИН ГЭЙТ ВЫХОДИТ ИЗ СВОЕГО УГЛА НА ВТОРОЙ РАУНД. ОН БУДЕТ ДЛИТЬСЯ ДО СМЕРТЕЛЬНОГО ИСХОДА. БОГИНИ ГОТОВЫ ЗАСОСАТЬ ПОБЕДИТЕЛЯ ДО СМЕРТИ.

ГЭВИН ГЭЙТ: Я б мог сказать и предсказать что тебя это ждет (Кто ты такой, Гэвин Гэйт? Странные у тебя замашки. Ты, наверное, прошел через тяжкие испытания и слишком много знаешь. Как какой-то король дворовый, ты берешься своим трущобным подданным издавать законы)

БОГИНИ: тебя это ждет (они расстегивают блестящие лифчики и надвигаются на трепетное сердце как эскадрон камикадзе)

ГЭВИН ГЭЙТ: Когда ты ушла и повернулась ко мне спиной

БОГИНИ: ко мне спиной

ГЭВИН ГЭЙТ: Я молил тебя, детка (Сила его бесспорна, войска приведены в боевую готовность, теперь он может нас оплакивать) О, нет!

Пожалуйста, молю тебя, пожалуйста!

БОГИНИ: Ахххххххххххххххххх

Детка, не уходи!

Я знаю, он принесет боль тебе

(Опять переход к прежнему стилю повествования)

НАЗИДАТЕЛЬНО-ГЛУХОЙ БОЙ БАРАБАНА

Ты разве не знаешь? тогда больно будет и мне

БОГИНИ: больно и мне

Ах