Как он пришел к такому выводу?

– И довольно сложной конструкции, – кивнул Прист, – принимая во внимание, что он чисто механический. Если взять правильные чернила, можно написать практически что угодно, и никто не увидит то, что ты написал, без этих дисков. Если уметь им пользоваться, можно было разработать шифр, для дешифровки которого потребовались бы все пять частей.

– Пять частей? – вскинулся Лукас.

– Ну да, – начал было объяснять Прист, но Лукас уже направлялся в другой конец помещения.

– Люк? – окликнул его Джаред.

Его брат даже ухом не повел, и я почувствовала, как Джаред напрягся.

– И ты никогда раньше не замечал этого рисунка? – спросила Алара, прежде чем успело воцариться неловкое молчание.

Прист ответил ей взглядом в упор:

– Разумеется, замечал. Но таких рисунков тут сотни. А как я уже говорил, это почерк не моего деда. Вот его почерк. – Он указал на слово «Лильберн», аккуратными печатными буквами выведенное внизу страницы. – Должно быть, эту штуку нарисовал какой-то другой член Легиона еще до того, как тетрадь перешла к деду.

– С чего тогда ты так вдруг переполошился из-за этой штуковины? – спросил Джаред.

– Из-за этого. – Прист указал на печать. – Это Кеннеди ее заметила.

Алара с Джаредом сощурились, чтобы разобрать узор, который я со своей фотографической памятью выхватила из общей канвы за пару секунд. И ахнули, когда до них дошло, что они видят перед собой.

Джаред вскинул на меня глаза:

– Как ты вообще его разглядела?

– У меня стопроцентное зрение.

Мне не хотелось рассказывать им про мою дурацкую память. Прист, возможно, решил бы, что это круто, а вот Алара не преминула бы ткнуть мне в нос тем, что мы здесь собрались не для того, чтобы мериться, у кого что лучше.

– Если здесь стоит эта печать, это что-то значит, – сказала Алара.

– Именно так. – Из-за простыни появился Лукас, держа в одной руке свой собственный дневник. – Вот, слушайте. «Пять частей. Хранящиеся по отдельности в ожидании того дня, когда, объединившись, мы наконец сможем уничтожить его. До того дня части спрятаны, чтобы демон, который охотится за ними, не мог их отыскать. Ключ кроется в Орудии». Дядя как-то раз прочитал мне эту запись. Он считал, что это метафора, а пять частей обозначают пятерых членов Легиона, вроде частей головоломки.

– Но здесь упомянуто Орудие с того рисунка, – сказала я.

Лукас положил тетрадь на верстак, чтобы все могли видеть запись.

– Слово «Орудие» написано с маленькой буквы. Он не подумал, что оно может означать конкретный предмет.

– В ожидании того дня, когда, объединившись, мы наконец сможем уничтожить его, – повторила Алара, пытаясь осознать смысл этих слов.

– А что, если….

Лукас склонился над чертежом. Он с такой силой стискивал края стола, что побелели костяшки пальцев. Потом наконец поднял на нас глаза:

– Я думаю, что Орудие – это оружие.

Мы стояли и смотрели на Лукаса, склонившегося над чертежом. Все молчали, переваривая эту новость.

Оружие, призванное уничтожить демона.

И речь шла не о соляных патронах и не о вудуистских оберегах.

– Если это действительно так, почему Легион не пустил Орудие в ход, чтобы расправиться с Андрасом? – спросила я.

Прист принялся расхаживать перед верстаком.

– Может быть, его сконструировали, когда они еще не знали, где его искать.

– Это все вилами на воде писано, – пожала плечами я.

Никто ничего не ответил. Они не собирались прислушиваться к словам человека, который понятия не имел о существовании духов до тех пор, пока два незнакомца не подстрелили одного такого у него в спальне.

Алара внимательно смотрела на Джареда, дожидаясь его реакции.

– Ты и в самом деле считаешь, что существует способ уничтожить Андраса?

– Если бы здесь был наш отец, он сказал бы…

– Способ есть всегда, – резким тоном перебил его Лукас. – Нужно только найти его.

Алара ткнула пальцем в буквы, нацарапанные в углу страницы:

– Слово «Лильберн» вам о чем-нибудь говорит?

– Не-а, – покачал головой Прист.

– Нужно выяснить, кто такой или что такое этот Лиль берн, – сказала она. – И если Орудие существует, нужно его отыскать.

Лукас потянулся за своим ноутбуком:

– Уже выясняю.

Когда несколько секунд спустя он развернул ноутбук к нам, на нем во весь экран красовался особняк в готическом стиле с островерхой крышей. С одной стороны возвышалась средневековая башня. Каменные стены с подслеповатыми бойницами совершенно не сочетались с общим стилем здания. Заголовок гласил: «Дом с привидениями в усадьбе Лильберн вновь собирает свою дань».

– «Это в Элликотт-Сити, – продолжил читать Лукас. – Особняк построил чугунолитейный магнат по имени Генри Хейзелхерст в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году. В этом доме умерли его жена и трое детей. Первые свидетельства о появлении нечистой силы датированы тысяча девятьсот двадцать третьим годом, когда после пожара новый владелец снес башню и на ее месте построил новую. Но в итоге получил вот это. Ничего общего с оригиналом».

Прист присвистнул:

– Вот вам и разгадка. Духи не большие любители строек.

Лукас прокрутил страницу вниз:

– Это еще слабо сказано.

– Может, ты и остальным тоже дашь взглянуть? – спросил Джаред.

– Сейчас, одну минуту, – бросил Лукас. – Мы не можем больше ошибаться.

– Ты хочешь сказать, я не могу.

Джаред застыл, напряжение между ними стало почти осязаемым, точно резинка, натянутая до предела и готовая лопнуть.

– Что там написано? – Алара встала вплотную к Лукасу, заслонив от него Джареда.

Лукас вновь уткнулся в экран ноутбука:

– В Лильберне всегда была нечистая сила. Звук шагов, детский плач, голос девочки, играющей в коридорах. Обычные вещи.

– Обычные вещи?

Эта четверка общалась между собой на языке, который для меня был абсолютно чужд.

– В случае, когда мы имеем дело с остаточными паранормальными явлениями, – да, – отозвался Прист. Я только глазами захлопала. – Это как отпечаток пальца. Энергетический след, оставшийся после чьей-то насильственной смерти. Это может быть звук шагов или обычное привидение. Но привидение не может вступать во взаимодействие с людьми, потому что в физическом смысле там не присутствует.

– То, что происходит в Лильберне, совершенно не похоже на остаточные явления. – Лукас передал ноутбук брату, не глядя на него.