разложите это на шесть мисок, а потом расставьте на столах. Быстрее! — хлопал в ладоши он.

Миски были красивыми, бледно-зелеными, как океан в солнечный день. Я подняла одну миску и пошла к бочке. С миской в руке я пыталась снять крышку с бочки.

— Двумя руками! Двумя! — кричал Ки Сан через плечо, пока длинными палочками переворачивал мясо, другой рукой поливая кусочки темным соусом. Я не знала, хотел ли он, чтобы я держала миску обеими руками или крышку, или управлялась со всем, как четырерукий демон.

Тоуми прошла мимо меня, ворча.

— Глупо, — заявила она, но дело было не во мне. Она подняла крышку, взяла черпак, висевший на стене, и принялась наполнять мою миску, которую я держала двумя руками. Кимчи оказался квашеной капустой с острым запахом, ярко-зеленая и красная.

Я шла быстро, старалась не разбрызгать содержимое. Когда я поставила миску на главный стол и вернулась, навстречу пошла Эми с сосредоточенным лицом.

Я зашла на кухню и увидела, что Тоуми решила попробовать кусочек кимчи.

— Нет! — крикнул Ки Сан, ударив металлическими палочками по решетке. — Никто не пробует на кухне, кроме меня! — его влажное лицо на миг озарила улыбка. — Тогда и умру только я, да? — он тряхнул головой и повернулся к шипящему грилю. — Я знал, что ты — девочка-сокол, хочешь убить! — он изобразил бросок сокола палочками и рассмеялся, глядя на огонь.

Небо снаружи стало черным, свет свечей отражался в глазах Тоуми, напоминал блеск лезвия, готового погрузиться в кого-то.

Мы расставили миски с кимчи и вареными соевыми бобами, горки риса и бутылки рисового вина. Ки Сан рявкал приказы, пока загружал тарелки мясом, запах впитался в наши волосы и одежду, и мы не могли забыть о еде, которую пока что не могли попробовать, хоть и были на кухне. Он схватил чистый черпак, прошел к задней двери кухни и ударил по огромному гонгу, что висел за дверью.

Из зала раздались голоса, и все из общества леди Чийомэ, а еще солдаты лейтенанта Масугу, заполнили столовую. Запах привлек их, как мотыльков огонь.

Ки Сан сновал с тарелками, ставя на каждую кучку водорослей, а потом повернулся к нам и мрачно сказал:

— Если кто уронит тарелку, я разделаю ее самым тупым и ржавым ножом, ясно?

Мы кивнули и сказали:

— Хай, — Эми дрожала, и взгляд Ки Сана смягчился.

Мы осторожно пошли в двери, что открыл для нас Ки Сан, нас встретили радостными воплями. Многие мужчины и женщины уже разлили сакэ, у многих были красные щеки.

Чийомэ-сама сидела в центре главного стола, Миэко была слева, а с другой стороны еще одна женщина. Рядом с Миэко было пустое место с миской и старыми палочками. Я не могла представить, что кто-то не услышал этот гонг, так кого не хватало? Миэко положила рис в миску опаздывающего.

Масугу-сан сидел справа от леди Чийомэ, рядом с ним — его отряд. Братишки и Аимару были в конце стола мужчин. Аимару улыбнулся мне, пока я ставила тарелку на его стол.

Он хотел что-то сказать, но я услышала громкий голос с другого конца зала:

— Посмотрите на новеньких! Такие крохи! Конечно, они зовут одну Белкой! — женский стол хохотал.

Голос исходил от одной из девушек в синем, что сидела дальше всех от леди Чийомэ. Там сидели Шино и Маи, юные посвященные. У Шино был широкий нос, словно кто-то ударил по нему сковородкой. Лицо Маи было острым в каждой черте. Я подозревала, что Ки Сан звал ее Лисой или как-то похоже.

— Белка, — рассмеялась Маи, и Шино фыркнула.

Фуюдори, старшая с белыми волосами, улыбалась, но холодно и неодобрительно.

Зазвучал голос Масугу-сана:

— Мурасаки-сан маленькая, это так. Но даже кроха-белка дерется яростно, если ее довести, — он улыбнулся девушке. — Думаю, женщины Полной луны знают, что это так, лучше других.

Маи и Шино выглядели так, словно их ударили.

Заговорила Миэко, ее голос был тихим и приятным, но глаза пылали, пока она наливала вино леди Чийомэ и отсутствующему гостю.

— Приятно знать, что мужчины, посещающие Полную луну, выучили этот урок, — она посмотрела на меня, но говорила не мне.

— Ха! — рассмеялась леди Чийомэ, подняв палочками кусочек мяса. — Я говорила, что с ними двумя тут будет веселее!

Старшие женщины в форме мико расхохотались. Миэко просто улыбалась, а Масугу покраснел.

Я махнула Аимару и поспешила на кухню с тремя пустыми бутылками рисового вина.

Когда я вернулась, Тоуми уже принесла вино мужчинам, так что я пошла к женскому столу.

— Сюда, Рисуко! — позвала самая младшая из посвященных. — Нравится разносить еду? — сказала она, щеки ее были красными.

— Сама узнаешь, Маи, — сказала Фуюдори, — ведь ты будешь тут работать в обед.

Рядом с беловолосой девушкой рассмеялись две женщины.

— Я не боюсь солдат, — неразборчиво сказала Шино.

Лицо Фуюдори побелело, почти став таким же, как ее волосы.

— Я не боюсь. Но нужно быть настороже, — я подумала о том, как ее волосы побелели. Нападение на деревню. — Разве всем нам не нужно?

— Разве всем нам не нужно? — кривлялась Маи. Шино фыркнула.

— Это горох? — спросила у меня Фуюдори, отвернувшись от пьяных девушек.

— Ох, нет.

Она вскинула брови.

— Нет, Рисуко-чан?

— Нет, нет, спасибо, Фуюдори-семпай, — капля пота стекла к моему рту. — Это соевые бобы.

— О, — улыбка Фуюдори осталась, но она смутилась, и мне, к удивлению, даже нравилось, что из-за меня ей неудобно.

Я забрала пустую миску с конца стола и вернула на кухню, чтобы наполнить кимчи.

Ужин длился, мы носили все больше сакэ, женщины леди Чийомэ, ее куноичи, стали дразнить солдат. Я видела, как так делают некоторые женщины в нашей деревне, солдаты отзывались грубыми шутками на это.

Но тут мужчины боялись отвечать. И чем тише становился отряд Масугу-сана, тем грубее вели себя женщины. Ужин закончился, и женщины уже говорили такие комментарии, за которые их побили бы солдаты Имагавы в нашей деревне. Но эти женщины пользовались тишиной.