сказал Ки Сан, улыбаясь шире. — Хочу, чтобы вы напали на эту гору фасоли, очистили и одолели, разнеся ее в пюре.

Тоуми смогли лишь фыркнуть.

— Ты держала нож, Соколик?

Ее глаза вспыхнули.

— Идите уже сюда, — сказал он, указывая на разделочный стол, — и учитесь.

Я не хотела рассказывать, что Ока-сан учила меня резать овощи, что я училась держать длинный острый кухонный нож, что я даже начинала учить сестру управляться им. Я не хотела, чтобы Тоуми ненавидела меня еще больше.

Ки Сан принес три сияющих изогнутых ножа, каждый был размером с мою ладонь, и мне не нужно было изображать удивление. Сталь сверкала. Края были ровными и острыми.

Мечи Ото-сана были не такими красивыми и опасными.

Тоуми потянулась к тупой стороне ножа.

— Не делай так при мне с хорошим лезвием! — рявкнул Ки Сан. Он ударил Тоуми по пальцам и провел ножом по бамбуковой палке, на которой сушились травы. Сначала бамбук показался нетронутым, но вдруг рухнул, разрубленный на две части, травы рассыпались на стол. — К ножу относитесь с уважением, ясно? — он передал нож потрясенной Тоуми, чтобы она взяла его за рукоять.

Мы с Эми осторожно взяли свои ножи за рукоять.

Но тут я задумалась: если бы он хотел, чтобы мы взяли ножи за рукояти, зачем он дал бы их лезвиями вперед?

Он показал нам — почти как мама, почти как я, когда пыталась научить Усако — как проводить ножом по овощам, как другой рукой придерживать еду, осторожно держать пальцы вдали от лезвия. Вскоре мы резали, а он готовил остальные блюда обеда, отдавая нам указания насчет нарезки, прося нас не спешить.

Стало вскоре очевидно, что Тоуми недовольна, что ее горка самая большая из трех. Я знала, что могу резать быстрее нее, но не хотела ее злить, так что перекладывала понемногу стручков в горку Эми, которая работала методично, смотря на то, чтобы острое лезвие не задело ее пальцы.

Порой мы слышали стук или звон из столовой. И пока мы резали, эти звуки казались важнее, чем то, что мы делали.

Когда стручки кончились, Ки Сан отошел от большой кастрюли с курицей.

— И у всех остались пальцы? — спросил он. Мы вытянули руки. — Хмм, ни крови, ни срезанных ногтей? Думаю, я придержу вас на кухне подольше! — он посмотрел на три горки. — Молодец, Улыбчивая! Быстро сработала! — Эми и Тоуми посмотрели на горки и растерянно обнаружили, что горка Эми теперь самая большая. Ки Сан подмигнул мне.

* * *

За обедом Миэко снова поставила рядом с собой миску риса, снова вонзила туда палочки Кунико. Она будет делать так еще семь недель. Вскоре это перестало быть зловещим, а стало привычным. Ритуал повторяли, что смерть человека казалась осязаемой. Естественной.

Нас отправили чистить купальни. Маи и Шино научили нас сушить их, ополаскивать и наполнять из большой цистерны, где хранилась вода. Шино сказала нам, точнее, Тоуми, потому что девушки не стремились говорить со мной и Эми, что воду приносят из ручья, потому Полная Луна тут и стоит, чтобы у них всегда была вода.

Как только купальни были наполнены заново, мы разожгли огонь, чтобы все нагрелось к вечеру.

* * *

Дни пролетали быстро. Утром мы помогали с завтраком, потом шел урок — пения, танцев, игры на инструментах. Редко были уроки о ритуалах. Я решила, что этому нас научат, когда мы будем в бело-красной форме посвященных.

Уроки всегда вели те, кто старше, и они менялись так часто, что не всех мы помнили по имени. Я запомнила одну по имени Мицуки, чей голос напоминал шорох мыши в листве, она учила нас скучным утром ходить как леди.

Страннее всего было упражнение, когда нас заставляли носить камни. Каждой давали высокую стопку камней, которую мы несли из одного конца двора в другой. Холодные камни царапали ладони. На следующий день мы несли их обратно, в дождь, снег и солнце.

Не удивительно, что я всегда приходила последней.

С нами почти всегда были Маи и Шино, которых Эми называла Сестрами-редьками, и Фуюдори. Мягкие слова девушки с белыми волосами ранили больнее насмешек двух других девушек.

Вскоре Редьки начали брать Тоуми под крыло, шептались с ней, когда учитель отвлекался. Пока мы занимались музыкой, а Сачи и Фуюдори пытались научить Эми правильно изгибать руки, Шино, что была за мной, шептали, что Эми тупее флейты, что на ней можно поиграть. Тоуми скалилась, как и Маи. Но Сачи поворачивалась к ним, и они тут же возвращались к игре.

Маи восприняла Тоуми неохотно, она оставляла ее рядом, пока Тоуми была не против смеяться с нас с Эми. А тут Тоуми просить не надо было.

Порой на уроках были и девушки постарше, хотя я думала, что они так показывали, сколько нам еще учить, что мы и без них понимали.

Миэко не приходила. Я редко ее видела. Часто в столовой я чувствовала на себе взгляды Миэко и лейтенанта Масугу. Стоило им заметить друг друга, и оставшееся время они проводили, глядя в миски перед собой.

После уроков утром мы помогали с обедом, чистили купальни и помогали с ужином. А потом купались и ложились спать… и так до нового утра, и все по новой.

17

Время луны

Повторения успокаивали: уроки, работа, ворчание Тоуми проходили изо дня в день, словно плывущий выводок уток. Даже перенос камней стал привычным. Порой через главные врата проходило несколько силуэтов в одеянии мико, часто одна или две женщины уходили после завтрака. Но основная часть не менялась.

Странные звуки и главного зала каждый день менялись, всегда были яростными: порой вскрики, порой ворчание, порой трещало дерево. Но нам нельзя было смотреть, так что и к этому пришлось привыкнуть.

В один из дней, когда в главном зале было необычно тихо, мы разбирали сушеные грибы по цвету. Ки Сан очень строго относился к смешению цветов и вкусов в еде. Пока мы хорошо справлялись, он сообщил, что