— В прошлый уик-энд, — ничего не выражающим голосом сказал Дэвид. — Она превысила скорость. Оба погибли мгновенно.

— Почему ты не позвонил? — еле слышно пробормотала Айрис. Она все еще не могла прийти в себя.

Дэвид оторвал взгляд от ее трясущихся рук и заглянул в лицо, в котором не осталось ни кровинки.

— Я знал, что для тебя это будет потрясением, — спокойно произнес он, спрятав свои чувства под непроницаемой маской. — Ты ведь знала ее дольше, чем я. О таком не сообщают по телефону.

— Да, конечно, — машинально ответила Айрис. Она до сих пор не могла поверить в случившееся.

Мейбл мертва! Разбилась, превысив скорость…

— Я только что из Берна. — Дэвид устало потер лоб. — Опознание… Полицейские формальности…

Из рук Айрис с шелестом выпала газета. Ему тяжело, подумала женщина. Гораздо тяжелее, чем он пытается показать.

— Я понимаю, — тихо сказала она, зная, что последующие несколько дней будут для Дэвида невыносимо трудными.

Внезапно ее охватило мучительное чувство вины. Она готова была выслушать упрек в причастности к смерти Мейбл и ожидала приговора. Но в этот момент проснулся инстинкт самосохранения, и Айрис не своим голосом проговорила:

— Тут сказано, что она была в машине не одна…

— Да. — Глаза Дэвида смотрели так пронзительно, что ей захотелось отвернуться. Но на это уже не было сил. — Да! — тяжело дыша, повторил он и с такой силой ударил по ручке кресла, что Айрис вздрогнула. — Почему ты так смотришь на меня? — резко спросил Дэвид, словно в чем-то упрекая ее. Затем он поднялся и подошел к ней вплотную. Айрис судорожно проглотила слюну и ощутила такой лютый стыд за сокрытие истины, словно сама была неверной женой. — Ты ведь знала, не так ли? — с ледяным спокойствием спросил он.

Потрясенная Айрис нагнулась, подняла газету и сжала так, словно надеялась спастись с ее помощью.

— Ч-то ты имеешь в виду? — заикаясь, промолвила она.

Дэвид засунул руки в карманы брюк и уставился в пустой камин, затем повернулся и бросил на Айрис сердитый взгляд.

— Чего ты добивалась? Хотела пощадить мои чувства? — в его невеселом смехе слышалась такая горькая насмешка над самим собой, что у Айрис защемило сердце. Молодая женщина тревожно облизала пересохшие губы. Как он узнал? — В номере Мейбл нашли письмо. В номере, который она снимала вместе с мужчиной, разбившимся с ней в машине. О, она много чего написала! — процедил Дэвид сквозь стиснутые зубы.

Айрис испуганно замерла. Что могла написать подруга? Что она, Айрис, была посвящена в ее тайну? Что они вместе смеялись над Стронгом, как школьницы? О боже, не дай ему поверить в эту ложь! Теперь ей казалось, что Мейбл была способна на все.

— Должно быть, она собиралась отправить письмо в тот же день, потому что конверт был надписан и заклеен. В сущности, она просила меня о разводе. Мейбл предполагала, что я знаю о существовании ее любовника по имени Леон, и думала, что сообщила мне об этом именно ты, — несколько неуверенно продолжил он, словно рассуждая сам с собой. — Оказывается, как-то в обеденный перерыв Мейбл видела тебя на автостоянке спортивного комплекса, когда была там с Леоном. Правда, она не была уверена, что ты ее заметила. Но, как только я сказал, что ты приходила ко мне и заявила, что оставляешь ребенка себе, Мейбл сумела решить простейшую логическую задачку. В отличие от меня, который не знал всей правды… — В голосе Дэвида слышались досада и гнев. — Она ушла не из-за того, что ты решила забрать ребенка. По правде говоря, из ее письма следует, что у нее просто не было другого выхода. Мейбл думала, что ты мне все рассказала или вот-вот расскажешь. — Вокруг рта Дэвида обозначились глубокие складки, подбородок упрямо выдвинулся вперед. — Жена была настроена очень решительно. Она вознамерилась навсегда покончить с нашим браком. Даже пригрозила, что если я не дам ей развод, то потребует его через суд… — Он странно покосился на Айрис, словно сомневался, стоит ли говорить ей правду, и та, почувствовав его колебания, недоуменно подняла глаза. — А в качестве причины иска она собиралась выдвинуть мой адюльтер с тобой.

Для Айрис эти слова прозвучали как взрыв бомбы.

— Нет, не может быть…

— Почему ты ничего не сказала? — Дэвид имел в виду тот случай, когда она видела Мейбл с любовником. Айрис никак не могла понять, что кроется в глубине блестящих глаз, уставившихся на нее, — признательность или упрек.

— Как же я могла это сделать? — принялась защищаться Айрис. Ноги не держали ее. Она упала в глубокое кресло, газета свалилась на пол. Хотелось заплакать, но разве слезы помогут. — Было бы нечестно с моей стороны… подталкивать вас к разводу…

— Так ты молчала ради сохранения нашего брака? — на лице Дэвида мелькнуло изумление.

Она кивнула и убитым голосом призналась:

— Да…

— Так вот почему ты решила оставить себе ребенка. — Это был не вопрос, а простая констатация факта. Теперь он все понял.

— А ты бы отдал своего ребенка в семью, где между супругами нет взаимной любви?

Он долго смотрел ей в лицо потемневшими от горя глазами, а потом тихо сказал:

— Речь идет о моем ребенке.

В этих словах не было ни упрека, ни намерения бороться за свои права. Он просто сказал правду. Дэвид отошел к окну, повернулся спиной и долго смотрел в темноту.

— Ты должна была сказать мне правду, — наконец произнес он.

Зачем? Если бы даже он знал об измене, это не помешало бы ему любить жену, горько подумала Айрис, глядя на широкие плечи Дэвида. Она чувствовала терзавшую его страшную боль и переживала ее как свою. Хотя и понимала, что боль обманутого мужчины неизмеримо сильнее. Хотелось подойти, утешить, обнять, прижаться к его спине и заплакать, и сказать ему: «Ты нужен мне, милый. Пожалуйста, не бросай меня». Но она не смела. Стронг оплакивал другую. Безутешно и потаенно. И разве имело значение, что их связывает общий ребенок? Он все еще любил Мейбл, и ничто не могло этого изменить, как бы сильно ни хотеть его, как бы ни нуждаться в нем…

Похороны состоялись в холодный тоскливый день, когда с утра лил не ослабевавший ни на минуту дождь.

Стронг хотел все устроить как можно более скромно, поэтому народу в маленькой церкви собралось совсем немного. Мать Мейбл и ее новый муж, прилетевшие из Чикаго (отец Мейбл умер пять лет назад), несколько дальних родственников и некая экстравагантная брюнетка примерно одних лет с Айрис, которая украдкой, но весьма внимательно ее разглядывала. Вот и все.

Дэвид казался спокойным. Во всяком случае, гораздо более спокойным, чем ожидала Айрис. Потому что для нее самой, внешне сдержанной и не пролившей ни слезинки, было пыткой стоять у могилы молодой женщины, которую она совсем недавно считала своей лучшей подругой.

Она гадала, знает ли о разрыве мать Мейбл, и пришла к выводу, что едва ли. Если почтенная леди и обратила внимание на то, что ее зять поддерживает под руку бледное худенькое существо, то наверняка подумала, что он делает это из вежливости по отношению к ближайшей подруге умершей. И уж, конечно, — на это Айрис сильно надеялась, — женщине не пришло в голову, что эта самая подруга ждет от ее зятя ребенка. Сама же Айрис просто не знала, как бы она пережила этот день без Дэвида.