— Остановись.

— …Он здесь всего на несколько недель. Что я могу хотеть от парня…

— Сиенна, остановись. — Спенсер придвинулся ко мне, положил руки мне на плечи и посмотрел прямо в глаза. — Все в порядке. Что бы ни происходило…

— Ничего не происходит.

— Хорошо. — Он пожал плечами. — Что бы ни происходило, все в порядке. Я имею в виду, если ты не против, то и я не против. Понимаешь?

Я бросила на него косой взгляд.

— Ты хочешь сказать, что если бы то, что не происходит между Ноем и мной, на самом деле происходило, у тебя не было бы проблем с тем, что не происходит?

Он нахмурился, темные брови сошлись вместе.

— Если то, что ты сейчас сказала, означает то, что я думаю, то нет. У меня не будет с этим проблем. — Он сжал губы в тонкую линию, засунув руки в карманы брюк. — Я последний, кто может судить, Сиенна. Ты знаешь это.

Я подошла к кровати и села.

— Ты скучаешь по ней?

— Каждый гребаный день. — Он сел рядом со мной. — Но я знаю, что это было к лучшему. Мы с Айви медленно шли в никуда.

Я наблюдала, как выражение лица моего брата слегка дрогнуло, его глаза опустились, когда он пытался скрыть боль. Айви Монро была той болезнью, от которой его сердце не могло оправиться с тех пор, как два года назад они разорвали свои отношения.

— Просто, — он посмотрел на меня, — будь осторожна.

— Я всегда осторожна.

— Лгунья. — Он ухмыльнулся, затем встал. — Хорошо, что я пригласил его прийти сегодня вечером.

— Ты что? — Я вскочила на ноги. — Ты серьезно?

— Ага.

— Господи. — Я провела пальцами по волосам, нервы, которые у меня были две минуты назад, теперь усилились из-за возможности того, что сегодня вечером произойдет катастрофа. — Сайлас пригласил Окли.

— И что? Вы расстались. Я не вижу проблемы.

Конечно, он не видел. Его не было вчера утром, когда Ной пытался сделать Окли единым целым с чертовой бетонной стеной.

— Сиенна. — Он подошел ближе, глаза прищуренные. — Что происходит?

— Ничего. — Блядь.

— Скажи мне, или, клянусь Богом, я снова расскажу тебе историю о твоем дне рождения.

— Ладно, хорошо. — Я закрыла глаза, сжав руки в кулаки. — Вчера у Ноя и Окли вроде как произошло крошечное недоразумение.

Спенсер нахмурился.

— Что за крошечное недоразумение?

— Долго рассказывать. Но суть в том, что, если Ной решит прийти — в чем я очень сомневаюсь — мы должны постараться держать этих двоих как можно дальше друг от друга. Ладно, пока. — Я промчалась мимо него, не дав ему ни секунды на, то, чтобы посмотреть мне в глаза и выудить из меня ответы. Все это уже и так было чертовски неловко.

Чем ближе я подходила к заднему дворику, тем громче становилась музыка, заглушая стук моих каблуков по кафельному полу. По крайней мере, гостей было не слишком много. В отличие от последней вечеринки, организованной Сайласом, которая закончилась тем, что я поцеловала незнакомца за двадцать секунд до того, как наш отец начал орать на гостей, выгоняя всех, как животных. Конечно, к тому времени Сайлас был слишком пьян, чтобы заботиться об этом, а мне было просто наплевать, так как Эленор стояла в двух шагах позади моего отца, ее наложенный макияж потрескался над уголками губ, и она ухмылялась с ликованием, наслаждаясь каждой гребаной минутой.

Я вышла на террасу как раз в тот момент, когда Окли поднимался по лестнице. Момент зрительного контакта между нами был чертовски неловким, у меня по коже поползли мурашки от воспоминаний о том, что произошло тем утром. Выражение лица Окли, когда он уставился на меня, было молчаливым подтверждением того, что мы еще не закончили, и долгий разговор о том, что произошло, еще состоится. Скоро.

К счастью для меня, Сайлас перехватил Окли, вложив ему в руку пиво и потащив его в сторону небольшой толпы гостей.

Я глубоко вдохнула, облегчение скользнуло по моим плечам, и уставилась на знакомые лица, пробираясь к стеклянной перегородке, положив пальцы на край. Гремела музыка, задавая настроение вечеринки своим ритмом. Внезапно мне больше не захотелось там находиться. Мне не хотелось притворяться, что моя жизнь — это маленький идеальный пузырь блеска и гламура с бесконечными струями шампанского. Все эти люди, предполагаемые друзья, знали только Сиенну, которая смеялась, веселилась и общалась, держась за Окли Келлера. Они понятия не имели, кем я была на самом деле — Сиенной, которая не спала по ночам на своей кровати, спрятавшись в темноте.

Солнце начало садиться, наступал летний вечер, птицы возвращались в свои гнезда. Зажглись садовые фонари, окидывая поместье элегантным сиянием. Это было безумием, как устроена жизнь. Люди снаружи всегда думали, что внутри трава зеленее. А я была здесь — дочь, которая готова отдать все, чтобы провести еще один день со своей матерью. Никакие деньги не могли стоить потерянного времени с любимым человеком. Живописный пейзаж передо мной никогда не будет так прекрасен, как лицо моей мамы, когда она пекла блины для нас воскресным утром. Или, когда она с улыбкой будила нас в школу, даже если у нее были темные круги под глазами, потому что она с пяти утра готовила нам обеды. Мы могли бы легко позволить себе наемную помощь, чтобы делать все эти вещи, но мама настаивала на том, чтобы делать все самой, когда дело касалось моих братьев и меня.

Боже, как я скучала по ней. Я скучала по ее лицу, по ее голосу, по тому, как нежно она крутила мой хвостик между пальцами.

— Вот ты где. — Клео подкралась ко мне, положив руку мне на плечо — Почему тебя всегда так трудно найти на этих вечеринках?

— Потому что ты двадцать минут изображаешь из себя светскую бабочку, прежде чем активно искать меня.

Она хмыкнула.

— Правда. Хочешь что-нибудь выпить?

— Боже, да. В холодильнике под баром есть шампанское. Я не могу сегодня пить пиво.

— Принято. — Ее длинный хвост покачивался, когда она кружилась, протискиваясь сквозь толпу.

— Поторопись, — окликнула я ее, и она махнула мне рукой. Указание получено.

— Эй, смотрите, кто решил к нам присоединиться. — Спенсер приблизился к ступеням террасы, когда Ной подошел к ней.

Мое сердце бешено забилось в груди, когда я увидела его. Его джинсы сидели низко на бедрах, белая рубашка с V-образным вырезом обтягивала грудь, демонстрируя очертания широких плеч. Его бицепсы были напряжены, толстые вены петляли по рукам. Это напомнило мне о том, что я чувствовала,