Свет промелькнул где-то в воображении Бет. Она отошла от Феллоуза. Она думала о Йене, быстром, бегающем взгляде золотистых глаз, страстном поцелуе и силе его рук.

Она подумала, что за последние несколько недель уже второй раз мужчина предупреждает ее об опасности общения с другим мужчиной. Но когда Йен рассказал ей о Мейтере, она сразу же поверила ему, в то время как ей хотелось отрицать все, что инспектор Феллоуз говорил о Йене.

— Вы, должно быть, ошибаетесь, — сказала она. — Йен никогда бы этого не сделал.

— И вы говорите это, зная его всего лишь неделю? Я же следил за семейством Маккензи годами и знаю, на что они способны.

— Я повидала в своей жизни достаточно жестоких и буйных мужчин, инспектор, и Йен Маккензи к ним не относится.

Бет выросла среди мужчин, включая своего отца, решавших свои проблемы с помощью кулаков. Ее отец в трезвом состоянии мог быть совершенно обаятельным, но стоило ему напиться, как он превращался в чудовище.

Было видно, что она не убедила Феллоуза.

— Девушка, Лили, которая умерла на Ковент-Гардене, работала в этом доме на Хай-Холборне пять лет назад. После убийства она исчезла, и я не нашел ее, как ни старался. Оказалось, она переехала в пансион на Ковент-Гардене, и ее покровитель платил ей хорошие деньги за то, чтобы она тихо жила там в одиночестве. Экономка рассказала, что к ней время от времени приходил мужчина, обычно ночью. Она никогда не видела его. Но нашелся свидетель, видевший, как приходил мужчина в ту самую ночь, когда Лили убили, вонзив ей в сердце ножницы, и этим мужчиной был лорд Йен Маккензи.

Пол снова закачался под ногами Бет, но она не опустила головы.

— Ваши предположения еще не доказательство. А что, если у вашего свидетеля слабое зрение?

— Перестаньте, миссис Экерли. Вы должны согласиться, что лорда Йена нельзя не узнать.

Бет не могла этого отрицать. Кроме того, она знала, что полицейские способны внушить человеку, что он видел то, что, по желанию полицейских, должен был видеть.

— Не понимаю, почему вы явились сюда ночью, чтобы рассказать мне эту историю, — холодно произнесла Бет.

— Есть две причины. Одна — это предупредить вас, что вы подружились с убийцей. Вторая — попросить вас следить лордом Йеном и сообщать мне все сведения, которые, как считаете, относятся к этому делу. Он прикончил этих девушек, и я намерен это доказать.

Бет с изумлением смотрела на него.

— Вы хотите, чтобы я шпионила за родственником женщины, подружившейся со мной? За семьей, от которой я не видела ничего, кроме доброты?

— Я прошу вас помочь мне поймать хладнокровного убийцу.

— Я не состою на службе Скотленд-Ярда или во французской полиции, инспектор. Найдите кого-нибудь другого, кто будет делать вашу грязную работу.

Феллоуз с притворным огорчением покачал головой.

— Сожалею, миссис Экерли, о том, что вы отказываетесь мне помочь. Когда я поймаю лорда Йена, то я укажу на вас, как на его сообщницу.

— У меня есть адвокат, мистер Феллоуз. Может быть, вам следует обратиться к нему? Могу дать вам его лондонский адрес.

Феллоуз улыбнулся:

— Мне нравится, что вас не запугаешь. Но подумайте — я уверен, что вам не хочется, чтобы ваши новые благородные друзья смирились с тем фактом, что вы обманщица. Дочь мошенника и проститутки, втершаяся в душу аристократии. Боже мой, Боже мой!.. — защелкал он языком.

— Меня не запугаешь и шантажом. Я приму ваше предупреждение как заботу о моей безопасности, и мы больше будем говорить об этом деле.

— Так, значит, мы понимаем друг друга, миссис Экерли?

— А теперь можете уйти! — ледяным тоном, делавшим часть миссис Баррингтон, произнесла Бет. — И мы совсем не понимаем друг друга.

Феллоуз не хотел, чтобы она заметила на его лице страх. И он, бодро усмехнувшись, взял шляпу и направился к двери.

— Если передумаете, найдете меня в отеле у Северного вокзала. Прощайте.

Феллоуз театральным жестом распахнул скрытые в нише двери и уперся в стену. Стеной оказался Йен Маккензи. Бет не успела и слова сказать, как Йен схватил Феллоуза за горло и швырнул обратно в гостиную.

От ярости глаза Йена словно затянуло красной пеленой. Сквозь нее он видел Бет. Ее локоны были аккуратно уложены в сложную прическу, которую она сделала в это утро. Видел он и Феллоуза в черном поношенном костюме, и голубые глаза Бет, в которых было смятение.

Феллоуз рассказал ей. Будь он проклят, но он все рассказал ей.

Феллоуз вырывался из рук Йена.

— Подобное обращение с офицером полиции — оскорбление!

— Все в тебе оскорбительно! — Йен отшвырнул его в сторону. — Убирайся!

— Йен…

Голос Бет заставил его оглянуться. Она стояла словно цветок, хрупкая и беззащитная, единственный яркий лучик в сером мире.

Он хотел, чтобы Бет оставалась в стороне от этого грязного дела на Хай-Холборне и от всего, что Йен старался скрывать последние пять лет. Бет это не касалось.

Феллоуз разрушил положение. Проклятый тип разрушал все, к чему прикасался. Йен не хотел, чтобы Бет смотрела на него, как другие, стараясь догадаться — не Йен ли вонзил нож в еще теплое тело куртизанки. А затем размазал кровь по стенам. Ему хотелось, чтобы Бет продолжала смотреть на него с некоторым удивлением, улыбаясь ему. Но она сделала какой-то непонятный ему жест.

Иногда Йен сам задумывался, не убил ли он Салли в приступе гнева. Иногда он не помнил, что делал в минуты помрачения. Но он помнил, что видел той ночью, видел то, о чем никогда и никому не рассказывал, даже Харту.

Феллоуз расправил воротник, лицо у него побагровело. Йен надеялся, что причинил достаточно боли этому человеку. У Феллоуза была в жизни одна цель — настроить публику против Харта, против Йена, против всего, связанного с Маккензи. Феллоуз настолько надоел Харту и Йену, что пять лет назад у него отобрали дело об убийстве в Хай-Холборне и предупредили, что, копаясь и далее в этом деле, он рискует потерять должность.

И вот Феллоуз вернулся. Это означало, что он узнал что-то новое.

Йен думал о Лили Мартин, лежавшей в гостиной, где он неделю назад нашел ее с ножницами, пронзившими сердце. Он помнил свой гнев и печаль. Он хотел, защитить ее, но не сумел.

— Убирайся, — повторил он Феллоузу. — Здесь тебе не место.

— Этот дом сняла леди Изабелла Маккензи, — заявил Феллоуз. — И меня не предупреждали, что нельзя говорить с миссис Экерли. Она — не Маккензи.

Йен взглянул на самодовольное выражение лица Феллоуза.

— Миссис Экерли находится под моим покровительством.

— Вашим покровительством? — ухмыльнулся Феллоуз. — Красиво сказано!