Невесело рассмеявшись, Фиби отхлебнула маленький глоточек из своего стакана.

– В Якире мужчина по закону имеет право бить жену, если у него есть на то причина, а она у него всегда найдется. Женщины из гарема позаботились обо мне. Они и впрямь были очень добры ко мне.

– Фиби, почему ты не передала с кем-нибудь письмо, не сообщила, что с тобой происходит? Я смогла бы что-нибудь сделать. Я помогла бы тебе.

– Даже если бы мне удалось тайком переслать тебе такое письмо, ты не смогла бы мне помочь. Абду в Якире обладает абсолютной властью. Религиозной, политической и юридической. Я стала думать о побеге. По закону, чтобы уехать, я должна была получить разрешение Абду. Он никогда не согласился бы, поэтому я надеялась улизнуть тайком. Но у меня была Адриенна. Мне не удалось бы бежать с ней, а без дочери я уехать не могла. Она самое ценное, что у меня есть, Селеста. Думаю, я бы уже давно покончила с собой, если бы не Эдди.

– Она что-нибудь знает?

– Надеюсь, что очень немногое. Она знает, как к ней относится отец, но я пытаюсь убедить ее, что это только отражение его чувств ко мне. Женщины ее любили, и думаю, она была там счастлива. В конце концов, она ведь не представляет иной жизни. Но дело в том, что Абду собирался отослать ее из Якира.

– Куда?

– В Германию, в школу. И тогда я поняла, что надо действовать. Он уже договорился, что в день своего пятнадцатилетия она выйдет замуж.

– Боже! Бедная малышка.

– Я не могла бы этого вынести. Я не могла примириться с тем, что ее ждет такая жизнь. Вот почему приглашение в Париж показалось мне знаком свыше. Я решила: теперь или никогда. Без тебя я ни за что не смогла бы осуществить свой побег.

– Я хочу во всем помогать тебе и дальше. Вот бы найти этого негодяя и кастрировать его тупым ножом.

– Я никогда туда не вернусь! Селеста! Если он найдет меня, я скорее покончу с собой, чем вернусь.

– Не говори об этом. В Нью-Йорке ты в безопасности.

– Но речь идет об Эдди.

– Она тоже здесь в безопасности. – Селеста подумала о девочке с выразительными темными глазами. – Если он" явится сюда, ему придется иметь дело со мной. Я обращусь в прессу, в госдепартамент.

– Нет, нет, я не хочу огласки. Я боюсь рисковать из-за Эдди. Она и так уже знает больше, чем следовало бы.

Селеста хотела что-то возразить, но, подумав, сказала:

– Пожалуй, в этом есть смысл.

– Я хочу все забыть, вернуться к работе и начать жизнь заново.

– Это правильно, но сначала надо хорошенько отдохнуть, прийти в себя.

– Мне нужна квартира, одежда. Эдди надо отправить в школу.

– Обо всем этом мы поговорим позже. А пока поживи у меня, успокойся, постарайся адаптироваться. Девочке тоже нужно привыкнуть к Нью-Йорку.

Фиби кивнула и тихо произнесла:

– Ты знаешь, что хуже всего, Селеста? Я все еще люблю его…

Адриенна молча поднялась по лестнице и направилась в свою комнату.

Когда Адриенна проснулась, было уже утро, солнце струилось сквозь щель между занавесками. Глаза девочки припухли от слез, голова гудела, но она почувствовала, что хочет есть.

Натянув платье, Адриенна спустилась вниз. Квартира показалась ей более просторной, чем накануне. Девочка была слишком голодна, чтобы исследовать квартиру, поэтому она направилась вниз в надежде на то, что найдет фрукты и хлеб. Она услышала голоса: говорили мужчина и женщина. Потом последовал взрыв смеха. Снова заговорили люди – по-видимому, они спорили. Адриенна осторожно двинулась на звук и добралась до кухни Селесты.

Комната была пуста, но откуда-то слышались голоса. Адриенна заметила, что звук идет из маленького ящика, в котором двигались маленькие человеческие фигурки. Околдованная этим зрелищем, девочка подошла поближе, чтобы потрогать ящик. Люди не заметили ее и продолжали спорить. Нет, вскоре догадалась Адриенна, это не настоящие люди, а только их изображение – как движущиеся говорящие картинки. Вероятно, люди в ящике были кинозвездами, как и ее мать. Забыв о пище, девочка оперлась локтями о стойку в кухне и замерла, наблюдая за актерами.

– Оставь все здесь. О, Адриенна, ты уже встала!

Девочка выпрямилась и напряглась, ожидая, что ее будут бранить.

Селеста подождала, пока мальчик-посыльный положит покупки на стол, и протянула ему деньги.

– Благодарю вас, мисс Майклз. Мальчик подмигнул Адриенне и скрылся.

– Твоя мама еще спит, но я подумала, что пустой желудок, вероятно, разбудит тебя. Боюсь, я и понятия не имею, что едят такие маленькие девочки, как ты, поэтому я предоставила решить этот вопрос бакалейщику.

Селеста достала коробку рисовых хлопьев.

– Надеюсь, тебе это понравится.

Картинка в ящике изменилась – теперь это была реклама, – взрыв звука и цвета. Адриенна от удивления раскрыла рот.

– Нравится? – Селеста положила руку на плечо Адриенны. – У вас в Якире нет телевидения?

Слишком потрясенная, чтобы ответить, Адриенна только покачала головой.

– Ладно, значит, тебе есть чем заняться. В другой комнате есть телевизор побольше. Как насчет завтрака?

– Я с удовольствием.

– Что ты думаешь об этом?

Адриенна посмотрела на яркую коробку. На ней были изображены смешные маленькие человечки в больших белых шляпах.

– Я люблю рис.

– Но это не совсем то, что ты думаешь. Я покажу тебе. По знаку хозяйки дома Адриенна взяла стул. Сидя за столом, она могла одновременно видеть телевизор и Селесту.

– Сначала наливай в миску молоко. Потом насыпаешь вот это. А теперь послушай.

– Шипит… – удивленно посмотрела на нее девочка.

– Рисинки щелкают, потрескивают и раскрываются. – Селеста насыпала в миску сахар. – Попробуй.

Адриенна нерешительно опустила в миску ложку. Ей было непонятно, зачем нужна пища, производящая шум, но девочка была слишком хорошо воспитана и не хотела показаться неблагодарной. Попробовав еду, она улыбнулась:

– Вкусно. Благодарю вас. Мне нравится американский рис.

Селеста взъерошила волосы ребенка.

– Думаю, я и сама съем миску с тобой за компанию. Когда Фиби вошла на кухню, она увидела, что ее дочь сидит на стуле и с чопорным видом смотрит первую в своей жизни «мыльную оперу».

– Боже, я уж и не припомню, когда просыпалась так поздно! Привет, малышка.

Адриенна тотчас же вскочила и побежала обнять маму. Несмотря на мучительное похмелье, Фиби притянула к себе девочку, крепко обняла ее и спросила:

– Что ты делала После того, как проснулась?