распахнулись, словно передо мной стал петь целый хор ангелов.

— Картофель фри из «Аутбэка»?

— Ой, погоди. У меня на вечер планы. Не смогу сделать этого для тебя.

Я прищурила глаза.

— Ты такой придурок.

Он улыбнулся, но, вероятно, это было хорошо, что он не собирался приносить мне картошку фри с большой порцией сыра. У Стражей был быстрый метаболизм, а человеческая ДНК во мне имела такой метаболизм, который постоянно думал, что мне нужно накапливать жир, как если бы я была медведем, собирающимся уйти в спячку.

К счастью — или к несчастью, — но всё съеденное мной откладывалось в груди и на ягодицах.

И на бёдрах.

Где угодно.

Если бы мне дали шанс, я бы с радостью уплела тарелку фри с сыром, не задумываясь. Мой желудок заурчал. Я, и правда, пошла бы на ужасные вещи ради этого фри.

Вздохнув, я оглядела огромную комнату. Не похоже, что картошка фри волшебным образом появится в огромном тренировочном заведении, где Стражи обучались всем видам боя. Рукопашному. Тактической борьбе. Оборонительным и наступательным атакам. Смешанным боевым искусствам. Были даже комнаты для стрельбы по мишеням с оружием. Не то чтобы оружие было особенно полезно, когда дело доходило до уничтожения демонов, но точный выстрел в голову мог замедлить их и даже вырубить на некоторое время.

Некоторые залы имели двойное назначение. Тот зал, в котором находились мы с Мишей, был полон синих матов, закрепленных к полу, для того чтобы смягчить удар, когда учишься делать захват или восстанавливаться после одного из такого захвата. Этот зал также использовался для метания ножей в манекены. Манекены были как живые.

Чувствуя тяжесть клинка в руке, я разжала пальцы и снова сжала их. Железо было смертельно опасным для демонов. Как и когти, и зубы Стража, но если ты хочешь убить демона, не приближаясь к нему, самый лёгкий путь сделать это железным клинком, окропленным святой водой.

Я посмотрела на лысое, невыразительное создание в другом конце комнаты. Было слишком далеко, чтобы разглядеть множество зазубрин, покрывавший почти каждый дюйм его вполне реальной на вид плоти. С того места, где я стояла, манекен казался всего лишь форменной кляксой.

— Знаешь, я думал, ты собиралась залечь на дно, пока они здесь, — Миша пошел вместе со мной, поэтому стоял недалеко от меня на периферии. — Не попусту тратить время или что-то в этом роде, но может просто держаться подальше от Большого зала.

— Сомневаюсь, что увижу их снова, — сказала я, поднимая клинок и думая о том, что Тьерри сказал про Зейна — и это сильно отличалось от Мишенного предостережения.

— Ты не пойдёшь на церемонию Чествования сегодня вечером? Они будут там.

— Это не значит, что я увижу их. Сомневаюсь, что они меня заметят.

— Мне кажется, ты недооцениваешь то, как сильно выделяешься среди остальных.

Я посмотрела на него, нахмурившись.

Он приподнял бровь.

— Это всё человеческая половина. Нам легко её учуять.

— Если честно, это не так уж и важно, верно? Я не дура. И не собираюсь подходить к одному из них и вести себя как «Привет, приятно познакомиться, а я ходячий живой миф. Хотите 411?»

— 441?

Я вздохнула. Арахис будет очень разочарован.

— Не бери в голову.

Скрестив руки на груди, он склонил голову набок.

— Вообще-то, меня это не удивляет.

— Заткнись.

Он ухмыльнулся.

Я закатила глаза.

— Ты собираешься продолжать в том же духе?

Я сосредоточилась на манекене. Сделав шаг вперёд, я слегка наклонилась и метнула кинжал.

Он попал точно в цель, прямо в грудь манекена, вонзившись по самую рукоятку. Опустив руку, я выдохнула и взглянула на Мишу.

Он таращился на манекен.

— Я всё ещё не понимаю, как тебе удаётся это делать.

Я одарила его своей самой дерзкой улыбкой.

— Я особенная снежинка, уникальная и красивая.

Он фыркнул.

— Ты — нечто.

Правда в том, что у меня хорошо это получилась лишь потому, что я усердно практиковалась и тренировалась больше, чем другие. Мне приходилось сильно сосредотачиваться, чтобы компенсировать свои недостатки. Я хорошо это делала, потому что не могла позволить своему портящемуся зрению стать мне помехой. По крайней мере, пока оно не стало совсем плохим, и даже тогда я приспособлюсь.

А значит, нужно упорнее тренироваться.

Уметь использовать кинжалы было важно, как и уметь сражаться, и не только для того, чтобы знать, как защитить себя.

Но и что бы остановиться.

То, что я делала с Одержимыми, не было даже крошечной частью того, на что я могу быть способна, если не стану себя контролировать.

— Тебе не кажется, что очень странно, что Тьерри приказал клану из Вашингтона остаться на Чествование? — спросила я, как можно беспечнее.

Миша не ответил, но нахмурился.

— Я имею в виду, с каких пор кланы приезжают к нам, даже если им необходимы новые воины? — подметила я. — Такого раньше никогда не случалось.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он.

— Не знаю, правда. Просто это как-то странно. Они не хотели оставаться, — я пожала плечами. — Да и особых причин находиться тут у них нет.

Он долго на меня пялился.

— Думаю, если ты проводишь больше часа в день в своей комнате, твой мозг начинает выдавать реально странные вещи. Ты опять смотрела документальный канал?

— Да ну тебя, — я улыбнулась. — Я смотрела «Принца из Беверли-Хиллз».

Миша пересёк комнату и взялся за рукоять кинжала. Он вытащил его с этим отвратительным сосущим звуком.

— Ещё раз?

Я кивнула, и он подошёл ко мне. Взяв кинжал, я посмотрела туда, где он стоял.

— Ты сказал, что знаешь Зейна, и что он плохой парень. Тебе известно что-то ещё?

Он наклонил голову.

— Почему спрашиваешь?

— Потому что мне любопытно, — ответила я, что было стопроцентной правдой.

Миша сложил руки на груди.

— Его не особо жалуют в клане. Они ему не доверяют.

Это было странно, учитывая тот факт, что лидер его клана взял его в поездку сюда.

— Откуда тебе это известно? Есть какая-то доска объявлений Стражей?

Он хихикнул.

— Да, именно так. Я знаю одного из Стражей, которого послали в его клан, и он рассказал мне кое-что о нём.

Я опустила взгляд на кинжал, зная, что если продолжу приставать насчёт Зейна, он что-нибудь заподозрит. Миша хорошо меня знал. Я доверила ему свою жизнь, но сомневалась, было ли его предупреждение основано на фактах или скорее на чём-то вроде братской любви? Типа как «нет ни одного парня, который был бы достаточно хорош». Но я всего раз поговорила с Зейном, и не похоже, что это была любовь. Скорее