пейзажей за окном. Возвращаюсь в купе и первое, что бросается в глаза так это, как малолетняя сучка трогает мою дорожную сумку. Резко дергаю Снежану за руку.

— Ты видимо не поняла с кем имеешь дело, да? Осознаешь, что я могу с тобой сделать за копание в моих вещах?

— Я в них не копалась. У вас на сумке божья коровка, я хотела загадать желание и выпустить ее.

— Да что ты говоришь?! Божья коровка? Совсем меня за дебила держишь?

— Не совсем, — разжимает кулак и демонстрирует мне… божью коровку. Может, у меня реально крыша поехала, но сейчас, несмотря на ее невинное личико и доброжелательную улыбку, я четко удавливаю в ее серо-голубых неприкрытую ненависть.

— Если у тебя зародились в голове плохие мыслишки, как навредить мне или моим близким, спешу тебя расстроить: сделаешь хоть что-то, я не только тебя в порошок сотру, но и твою подружку. И начну именно с нее. Ты прокололась, когда сказала зачем тебе деньги. Нет родственников, но есть подружка, подобравшая тебя с улицы, годящаяся тебе в матери. Слабое звено. Ты поняла меня, Снежана?

— А почему вы решили, что я хочу навредить вам и вашим близким?

— Может быть, потому что меня хочет урыть каждая вторая скотина и даже не совсем скотина? А может, просто интуиция.

— Я поняла вас. Но у меня нет цели вам навредить, — высвобождает свою руку из моего захвата и тут же открывает окно, выпуская насекомое.

— Расстели мне матрас и заправь постельное белье, — усаживаюсь на ее место и начинаю наблюдать.

Надо отдать ей должное. Несмотря на желание послать меня на три буквы, задания, несвязанные с одеждой, она выполняет на ура. Только сейчас понимаю, что волосы она не убрала, а заплела в косу. Видать заколка была единственная. И это жирный минус.

Терпеть не могу косы. Стойкая ассоциация с деревенскими бабами. Но этой стерве почему-то очень идет. Осознает ли она, что красива? Вряд ли. А сейчас, немного запыхавшаяся, с выбившейся прядью волос и розовыми щеками, выглядит она еще более аппетитно.

— Что-нибудь еще?

— Отдыхай.

Стоило ей примостить свою аппетитную задницу на сиденье, как она начала доставать из пакета еду. Уж подготовилась, так подготовилась. Пакет жареных в масле пирожков, пирог с вишней и банка перловой каши с тушенкой. Ан нет, не все. Контейнер с квашеной капустой и ряженка. Ну серьезно?

Совершенно не стесняясь, она открывает банку с перловкой и кладет на одноразовую тарелку кашу, запах которой заполняет все купе.

— Тебя ничего не смущает?

— Типа надо вам предложить? Ну вы сказали будете есть в ресторане. Мне не жалко. Ешьте, у меня еще есть одноразовые тарелки.

— Ради любопытства, а у тебя случайно к этому продуктовому набору нет консервированного горошка?

— Тоже любите? У меня есть, — секунда и на столе появляется большая банка. — Вам открыть?

— Нет. А черешня есть?

— Э-э-э… нет.

— Странно. По закону жанра, должна быть. Тебя реально ничего не смущает в этом наборе продуктов?

— Думаете, испортится?

— Нет, я думаю, к нам придет «Газпром» и грохнет тебя.

— В смысле?

— В прямом. У них появился серьезный конкурент в твоем лице. Даже они не производят столько газа, сколько сегодня познает это купе от тебя. Ты здесь, на минутку, не одна, деточка.

— Пф… скажете тоже. У меня все в порядке с ЖКТ. Так что «Газпрому» я не конкурент. Угощайтесь, — пододвигает банку с перловкой.

Хватает меня на пару минут. Смотреть на то, как она смачно ест мою любимую кашу, невозможно.

Выхожу из купе и сразу натыкаюсь на охранника.

— Пойдем, поедим. Составишь мне компанию.

— Не получится, Даниил Леонидович. Вагон-ресторан по техническим причинам закрыт. Только что ребята проверяли. Мы дошик у проводницы купили. Давайте организуем вам в купе? Или ждать первой длительной остановки.

Да и с радостью съел бы лапшу. Но козырять ею при «газпромщице» не солидно.

— У меня есть еда. Иди отдыхай.

Раз, два, три, четыре, пять, иду купе газом наполнять. Да, в конце концов, почему я должен вынюхивать ее амбре, не съевши сам? Обойдешься, деточка.

Возвращаюсь в купе, а эта мамзель как ни в чем не бывало наяривает перловку, закусывая капустой. Твою мать, еще и ряженкой запивает.

— Давай свою одноразовую тарелку.

Я, в отличие от «газпромщицы», ограничиваюсь пирожками, кашей и пирогом. Хотя, ограничиваюсь — с натяжкой. Не припомню, когда в последний раз так объедался. И то ли я слишком голоден, то ли действительно эта малолетняя ведьма вкусно готовит, но стоит ей только разложить себе спальное место, как я принимаюсь наяривать выпечку дальше.

Не так я себе представлял наш путь. Кто бы знал, что, наевшись, эта девчонка уснет крепким сном задолго до ночи. И разбудить хочется и волосы потрогать. Благо, я ограничиваюсь только желанием, а не воплощением, и тоже засыпаю.

Правда, в отличие от попутчицы, мне не удается долго и спокойно поспать. Мой кишечник плачет горькими слезами. И что самое удивительное, от Снежаны ни звука, ни амбре. Крепко спит, мирно посапывая. Однако, быстро проснется, если один из источников газа поделится им. Ну на хер.

Выхожу из купе и наконец выдыхаю. Иду к туалету, останавливаюсь в тамбуре перед ним и мысленно благодарю все силы за то, что не заел все ряженкой. Иначе куковать мне в сортире всю ночь.

И лучше бы куковал, чем увидел, шагающую в мою сторону заспанную Снежану. Только тебя мне не хватало. Изыди на хер! Хватаюсь за ручку двери тамбура, но девчонка резко тянет ее на себя.

— Здрасте, а вы тут что делаете?

— Жду освобождения сортира, непонятно?

— Понятно, — бубнит себе под нос и начинает принюхиваться.

— Отойди от меня.

— В смысле?

— В прямом. Ты нарушаешь мое личное пространство.

Видимо, уловив что-то подозрительное, Снежана морщит нос и принюхивается.

— Чуете? — ну все, пиздец тебе, девочка. Уволена. — Там никого нет, — радостно произносит Снежана и тут же хватается