— Ну и что вы думаете о Гавайях? — спросил Римус.

Аттикус понимал, что должен поддерживать с гавайцем более-менее сносные отношения. Римус был опасным и ненадежным субъектом. От ответа на заданный вопрос многое зависело в их дальнейших отношениях, и Аттикус сам удивился тому, что так быстро сказал:

— Их переоценили.

Это был честный ответ, но Римус отреагировал неоднозначно: нахмурился и скосил глаза, словно смущенная семиклассница, которую пытается соблазнить взрослый дядя.

Зато священник расплылся в улыбке:

— Однако! Так сильно сказать, и всего в двух словах.

Что же, по крайней мере одного друга Аттикус приобрел, хоть и сомневался, что священник может оказаться полезен. Разве лишь затем, чтобы вытащить его из преисподней, потому что путь, избранный Аттикусом, вел прямиком туда, где ему предстояло сразиться с самим дьяволом. Не знакомый по рассказам и картинкам ад с кипящей смолой и раскаленными сковородками, а холодный, безжалостный, скрытый в глубинах океана.

В салоне вертолета воцарилось молчание, снаружи раздавался шум крутящихся лопастей. После десяти минут благословенной тишины Римус напряженным голосом произнес:

— Прибыли.

Аттикус выглянул в окно и увидел судно, подобных которому не встречал за все время службы в армии. Оно было огромно — с миноносец ВМС США — и блестело в лучах утреннего солнца. На верхней палубе — открытый бассейн, очертаниями напоминающий китайского дракона. Нос украшает с большим искусством вырезанная из дерева фигура валькирии, прекрасной, но и, несомненно, опасной. Палубы овальной формы расположены ступенями одна над другой и окаймлены тонированным стеклом. Над рубкой высится лес антенн и множество спутниковых тарелок разных размеров. Судно явно предназначалось для длительного автономного плавания… если не для постоянного пребывания в океане.

Вертолет мягко приземлился на специальной площадке.

— Идите за мной, — велел Римус, открывая дверь и спрыгивая вниз.

К удивлению Аттикуса, никто не попросил его отдать пистолет, висящий в кобуре у бедра, хотя двое подошедших расфранченных слуг предложили отнести сумку в каюту. Он отказался: пусть все необходимое, особенно оружие, будет под рукой. О'Ши, едва ступив на палубу, тотчас исчез, и Аттикус один шествовал за Римусом по бесконечным коридорам. Направлялись они не на верхнюю палубу, где — как полагал Аттикус — должны бы располагаться апартаменты миллиардера, а вниз. Они миновали три лестничных пролета, устланных коврами темно-бордового цвета, с балясинами из слоновой кости и золочеными перилами. Воздух был внутри чист и свеж. На третьем от верха уровне коридоры были украшены великолепной работы статуями из мрамора, неотшлифованного камня и дерева, собранными в разных уголках мира. Спустились еще на этаж — этот пролет оказался длиннее предыдущих, — и Аттикус застыл в восхищении: над ним высился настоящий церковный купол! На яхте!.. Аттикус не переставал поражаться окружающей красоте и гению инженерной мысли, но был далек от спокойствия, ни на секунду не забывая, зачем он здесь.

На самом нижнем уровне, где ступеньки плавно переходили в мраморный пол, Аттикуса поджидало еще одно фантастическое зрелище. В центре громадного атриума стояла статуя с острова Пасхи, в натуральную величину. Аттикусу не доводилось бывать на знаменитом острове, но вряд ли сыщется в мире человек, который не узнал бы характерное творение древних обитателей Рапануи.

— Восхитительная копия, — произнес Аттикус вполголоса.

Римус, услышав реплику, ухмыльнулся:

— Она настоящая.

Аттикус дотронулся до холодной поверхности статуи, напоминающей об открытых всем ветрам — а некогда цветущих — просторах затерянного в Тихом океане острова. Заполучить в свое распоряжение подлинную статую с острова Пасхи мог только человек дошлый или же обладающий очень большими связями. В самом скором времени Аттикусу предстояло узнать, к какой из двух категорий относится Тревор Манфред.

Римус открыл дверь с выгравированной надписью «Гостиная». Название было совершенно обыденным, но, войдя внутрь, Аттикус почувствовал себя так, будто оказался в другом мире.

— Босс сейчас будет, — сказал Римус. — Постарайтесь не говорить глупостей. Алоха.[21]

И вышел, затворив за собой дверь. Аттикус остался один. Он перевел для себя это прощальное словцо Римуса как предостережение. Алоха. Не насмехайся над Тревором Манфредом, как ты насмехался надо мной.

Аттикус обвел взглядом круглое помещение площадью в пятьдесят квадратных футов. Сводчатый потолок украшало удивительно реалистичное изображение подводного мира. Подобная тематика присутствовала и в росписи стен: киты, акулы, тюлени и множество других морских жителей. Написанные с поразительным мастерством, они казались живыми. Аттикус почувствовал себя в родной стихии, хоть и непривычно было ощущать под ногами твердый пол, а не плыть. Впрочем, и пол создавал иллюзию: выкрашенный в темно-синий цвет, он производил впечатление бездонной морской глуби. О том, что это все же помещение на корабле, напоминали два изящных стула — два настоящих трона — с золотой отделкой и красными бархатными сиденьями, а также стеклянный кофейный столик на золотых ножках.

— Прошу вас, — послышался громкий радостный голос. — Вы поспели как раз к чаю.

Повинуясь приглашающему жесту, Аттикус поставил сумку на пол и направился к столику. Сидевший за ним человек оказался совсем не таким, каким его представлял Аттикус. Глаза, блестевшие от возбуждения, белые волосы, торчащие в разные стороны… Джионе бы это наверняка понравилось. Одет он был во все черное, а кожа была такой же ослепительной белизны, как и волосы. «Хотя он определенно не альбинос», — подумал Аттикус. Ярко-зеленые глаза живо рассматривали гостя.

— Добро пожаловать на «Титан», доктор Янг.

Аттикус неожиданно понял, что ему нравится этот эксцентричный человек, сидящий в иллюзорном подводном мире и окруженный загадочными старинными артефактами со всех концов света. «Загадка, обернутая в тайну, внутри еще одной загадки», — подумал Аттикус, вспомнив Черчиллеву характеристику России времен Второй мировой. Он сейчас так же заинтересовался своим хозяином, как Черчилль в свое время — ролью России в войне. Однако Аттикус не сомневался: этот миниатюрный человечек представляет куда меньшую угрозу, чем сталинские ГУЛАГи, и, несомненно, меньшую, чем пытался убедить Римус.

Не успел Аттикус раскрыть рот, чтобы ответить, как уголком глаза заметил движение. Рисунок на стене слева от него… вовсе не был рисунком. Нечто огромных размеров приблизилось к стеклу и заглянуло внутрь.

Рай, штат Нъю-Гэмпшир

Фотографии хранили воспоминание о счастливых временах разрушенной ныне семьи. Вот Аттикус сидит на пляже и строит вместе с девочкой лет семи — Андреа догадалась, что это его дочь, — замок. Дружно льют они мокрый песок на крепостные стены. Падая, он создает причудливые фигуры, напоминающие каменные шпили в пустыне Мохаве. Но не только искусно возводимый замок привлек внимание Андреа.