писк в ушах и выступившие слезы. Заметив боковым зрением мимолетное движение, Линур отправил в полет давно сжимаемое оружие, надеясь, что снаряд летит в нужном направлении.

Улица заполнилась криком одновременно с грохотом на небе, быстро сойдя на нет. Покачиваясь и щурясь от боли, юноша обнажил меч, приближаясь к размытому черному пятну на землю. Он еще не решил — рубить сразу или попытаться взять пробившую ему голову сучку живой, но склонялся к варианту жестокой расправы, пока она что-нибудь ему не оттяпала. Однако девка выбрала за него, подскочив и побежав прочь, оставляя за собой капли крови. Активированные вместе с этим и продемонстрированные еще вчера способности не принесли ей того же результата: за пытающемся бежать вором с увечьем на бедре оставались багровые лужи.

Лир не торопился, на своем плачевном опыте зная, что далеко со столь глубокой раной уйти нельзя. К тому же растрачивать силы впустую будет глупостью: мир вокруг до сих пор не стабилизировался, а из расцветшей на его затылке шишки текла кровь, забирая оставшуюся энергию. Впереди раздавались мольбы о помощи, но им было не суждено оказаться услышанными: весь люд давно спал в своих теплых кроватях, а тот, что нет, вряд ли обратит внимание на тихий голос, пробивающийся сквозь раскаты грома. Прибежать на плачущие вопли могут только патрулирующие район солдаты, которые на этот раз предупреждены о проходящей операции по поимке преступника, поэтому своим появлениям они только облегчат работу Линуру.

Далеко девушка не убежала — тяжело дыша, она расположилась посреди улицы в боевой стойке, перенеся вес на здоровую ногу. Ее красивое молодое лицо исказилось гримасой страха и презрения, а светлые волосы испачкались кровью, превращая милое создание в кровожадную самку. Разговаривать с вором и уговаривать его сдаться парень не собирался — рисковать на ровном месте упасть без сознания из-за пробитой головы ради большей наживы, станет повторением однажды сделанной ошибки.

Подходя ближе, Лир выглядел расслабленным, тем не менее сжавшись внутри в готовности сделать рывок и при необходимости отразить атаку. Он завел клинок назад, собираясь нанести сильный удар по выставленному вперед кинжалу, а затем быстрым движением разрубить надплечье противника лезвием. Наемник ожидал чего угодно: применения способности в последний момент, хитрого выпада или подлого трюка и дальнейшего побега, но отлетевшее в сторону оружие и упавшая в полной растерянности девица заставили его удивиться.

Линур встал позади преступника, прислонив меч к его шее. Он медлил, находясь в полном неведение, что делать дальше. Рубить голову безоружному и не представляющему опасность человеку, пусть дважды и причинившему ему серьезный вред — слишком хладнокровный и мерзкий поступок; донести воришку до стражи самостоятельно юноша не сможет, поэтому ему остается лишь ждать и надеяться, что солдаты решат проверить улицу как можно скорее.

— Прошу, пощади меня, — тонким, дрожащим голоском произнесла девушка.

Она стояла на коленях, смирившись с мыслью о том, что ее жизнь теперь принадлежит охотнику, однако еще пыталась ее сохранить.

— Я не виновата, я ни в чем не виновата! Мне пришлось, я была вынуждена красть!

— Мне безразличны причины. Выяснять мотивы это работа гвардии, моя задача только доставить тебя к ним.

— Нельзя, нельзя за решетку! Моя мама, она умрет, если ей не помогать.

— Ты украла столько денег, что твоя семья спасена от нищеты до конца своих дней.

— Позволь объясниться! — Девица взмолилась. — Я все расскажу, и ты сможешь принять справедливое решение.

— Хочешь сделать из меня судью?

— Взяв ответственность, ты спасешь жизнь человека.

Спешить Лиру было некуда, и ничего плохого в том, чтобы выслушать виновную, он не видел. Пусть она думает, будто потенциальный палач колеблется, раздумывая над казней, пока тот ждет помощи от своих нанимателей. Выждав паузу для пущего эффекта, парень дал добро на повествование истории.

— Две недели назад я не могла и вообразить, что буду находиться в таком положение, — успокоившись, спокойным голосом начала воришка. — Мы с семьей владели цветочным магазином, делали все сами от начала и до конца, поэтому я помогала родителям с самых ранних лет. Несметные богатства на этом деле заработать нельзя, но для хорошей жизни нам всегда хватало. В один день мы все вместе отправились пополнять запасы товара и обновлять ассортимент, взяв с собой коня, чтобы унести как можно больше цветов. Шли привычным маршрутом, по тракту, который использовали множество лет в качестве самого безопасного пути. Тебе должно быть известно, что в Империи преступность невысокая, а на главной дороге грабят и убивают только вдали от городов, поэтому жители Милкана никогда не волновались за свои жизни, гуляя близь неприступных стен. Но в этот раз все произошло иначе. — Девушка замолкла, не сдержав слез, но холод стали на шее заставил говорить ее, утирая сопли рукавом. — На нас напали разбойники, защититься от которых у нас не было возможности. Управляться с мечом мог только отец, поэтому его убили первым делом, практически разрубив пополам, не переставая хохотать и шутить. Я видела, как из него вытекала кровь цвета гранатового сока, как торчали кости, проткнувшии кожу, и как на траве валялись выпущенные кишки и вырезанный язык. Еще минуту назад он обещал показать мне новый чудесный луг, а сейчас лежал бездыханным куском мяса с пустыми глазами.

— Мать сказала бежать и толкнула меня, а сама отправилась вперед, выигрывая время. Я прекрасно понимала, что случится, если попадусь бандитам в руки, и не могла позволить им насладиться моей плотью и страданиями матери, поэтому побежала со всей скорости. И все же успела увидеть, как мама падает на землю, как разрывается ее летнее платье, как насильно ей раздвигают ноги, и как эти уроды встают в очередь, дабы отыметь ее словно шлюху в борделе. Через несколько часов ее нашли солдаты. Моя всегда молодая и красивая мама лежала без сознания, с одной рукой и одной ногой. Ее промежности были настолько сильно разорваны, что из них вышло крови не меньше, чем из обрубков конечностей. Она выжила, но ей требовалось длительное восстановление.

Линур невольно опустил руки. Ему не понаслышке известно чувство, когда очерняется самое святое, поэтому лед внутри него тронулся, а сердце кольнуло, вспыхнув старой болью. Преступница развивала успех:

— Я лечила ее всем, чем могла, потратила все сбережения семьи, но маме становилось все хуже и хуже — началось гниение. С тех пор ей ежедневно требовались зелья для облегчения боли и поддержания жизни — они быстро съели все до медяка. Тогда мне пришлось воровать, забрать у губернатора то, что он должен был дать нашей семье сразу. Я